Тварь драгоценная

Мой супруг. Мой любимый мужчина. Мой друг, принявший меня такой, какая я есть. Несколькими словами вернувший мне спокойствие в тот поистине ужасный момент, когда я думала, что утратила свой дар.

Мой сумасшедший принц. Мое жестокое чудовище.

Есть ли у нас еще время? Создать свои собственные ритуалы, только для нас двоих. Как вечернее чаепитие моих родителей в девять, например. И неважно, что отец любит черный чай с молоком и имбирем, а матушка предпочитает зеленый с корицей и мятой. Смысл совершенно в другом.

Вечером мои сердечные дела более не обсуждались — родители понимали, что мне необходимо самой разобраться в своих чувствах. Потому мы просто сидели на нашем большом темно-синем диване, наслаждались теплом камина (матушка укрылась еще меховым пледом, ибо была очень чувствительна к холоду), и я слушала рассказы отца о нерадивых студентах Академии, в которой он преподавал боевую оборонительную магию.

Леди Сиенна лишь улыбалась, немного снисходительно — она невероятно восхищалась силой отца и его смелостью, но считала сигиллы, чертить которые была большая мастерица, гораздо более изящным способом убивать — или миловать. Под ее рукой линии, каждая из которых означала определенное движение змеиного тела, обретали настоящую мощь.

Подкрепившись большой чашкой какао и куском миндального пирога, я рано отправилась спать. И стоило мне облачиться в хлопковую свободную пижаму белого цвета и забраться в мягкую свою постель, как я услышала стук в окно.

Я испугалась. Что происходит?

Впрочем, долго мучиться неопределенностью мне не пришлось. Конечно, это был мой супруг. Он не собирался ломать мои защиты, он поступил… в своем стиле. Непредсказуемо.

- Что ты здесь делаешь?

Впустив Аларика, я быстро закрыла задвижки окна — все же на улице холодно.

Мой принц спрыгнул с подоконника и подошел ко мне.

- Пришел похитить свою женщину. Зачем же еще?

Аларик смотрел на меня совершенно серьезно. Он сделал еще один шаг вперед, рубиновые огни свечей темными тенями легли на его лицо — и я поняла, почему он смог проникнуть в мой дом. И почему он не поцеловал меня сразу.

Этот безумец вновь поменял местами белое и черное. Смешал, создавая серый — во всех его полутонах и оттенках.

Мой принц мертв сейчас. А охранные заклинания редко считают мертвецов угрозой.

Он здесь, со мной. А его павший воин, надеюсь, рядом со своей женщиной.

Я сама коснулась болезненно-лунной кожи его щеки. Провела кончиками пальцев вдоль шрама, который выделялся резко, налившись черничным соком.

- Похитить? Неужто еще кто-то болен? - прошептала я.

***

Аларик не ответил. Улыбнулся, потерся щекой о мою ладонь.

- Ты не испытываешь отвращения, когда я такой?

Улыбка у моего мертвого принца хищная, жестокая.

- А это все еще ты?

- Почти я.

Чернота его глаз будто разбавлена сейчас. Соленой белой водой Моря ушедших.

А на его шее – уже знакомая мне алая линия. Интересно, удастся ли найти розы подобного оттенка для сада у нашего дома?

Я не спрашивала, больно ли Аларику, потому что точно знала ответ. Скорее даже, чувствовала.

Целитель во мне стремился унять страдания, помочь. Но женщина… Какая-то часть меня была очень польщена тем, что супруг готов делать ради меня откровенные глупости. Или же добровольно принимать боль, что на данный момент суть одно и то же.

Одно легкое прикосновение губ – и я прижата к стене. Руки Аларика, покрытые шрамами, с проступающими жгутами вен и бледно-багровыми пятнами выглядят совершенно жутко на фоне моих шелковых золотистых обоев. Но разве это имеет значение?

Мертвая кровь, застывшая, черная, делает моего принца еще сильнее – шансов ускользнуть нет. Впрочем, отталкивать его я и не собираюсь. Наоборот даже, прижимаюсь крепко и обнимаю.

Я знаю, что родители встревожены, но заверяю их мысленно, что дурного не случится.

- Не боишься, что я тебя съем?

Кто еще осмелился бы задать мне этот вопрос?

- Нет, не боюсь, - нежно говорю я. – Не этого тебе хочется.

- Ты права. Не этого, - усмехается мое любимое чудовище.

Его мысли вызвали у меня просто бурю чувств. Это было… очень откровенно. Мои колени, сжимающие его бедра. Его член во мне и движения дикие, болезненные. Его ладонь на моей спине – не знала, что в его глазах мой оттенок кожи столь красив – и я, готовая принять его. Мои губы, ласкающие его член. Его пальцы…

Пальцы касаются самой сокровенной части меня сквозь тонкую ткань, и я не могу сдержать тихий стон. Он мучительно-медленно и невесомо гладил чувствительную плоть.

Его Высочеству вновь угодно нарушать правила.

- Знаешь, моя драгоценная, - шепчет он, - даже если мое чувство к тебе граничит с благоговением, это не значит, что с тобой мне не хочется заниматься любовью – иногда грязной и развратной любовью – до тех пор, пока мы оба от криков голос не сорвем. А после - продолжать еще.

***

Я глубоко вздохнула и обняла супруга за шею.

- То есть, именно подобными аргументами ты намерен заставить меня вернуться?

- Не заставить. Заинтересовать, - довольно улыбалось мое любимое чудовище. - Если бы я хотел тебя заставить — мне мало что могло бы помешать.

Его пальцы скользят вверх, гладят мои ребра, которые плавятся от этих прикосновений, будто жженный сахар.

- Ты же заявил, что собираешься меня украсть, - я закрыла глаза, чтобы острее ощутить удовольствие. - Это, по-твоему, не то же самое, что заставить?