Страница 1 из 82
Кофе в моей чашке был черным, сладким и очень крепким, а шипы на руках, что эту чашку держали — цвета серебра. Тусклыми, будто печаль и боль отравили мой дар.
Но силе было все равно. Просто чрезмерные переживания могут плохо сказаться на состоянии моих сосудов и моей нервной системы. И дабы не случилось ничего столь прискорбного — по моим венам вместо горячей крови заструилась холодная озерная вода. Мгновение назад живое сердце будто резал кто-то острым ножом на дольки, как сладкий фрукт, а сейчас уже я могу вздохнуть спокойно.
Некий духовный механизм, сдерживающий разрушительную сторону целительских способностей, стал мне надежным союзником. Я могу правильно оценить ситуацию, и, возможно даже, попросить сварить мне еще кофе, сохраняя при этом невозмутимость. Ведь когда я направилась на кухню за первой чашкой, от того, чтобы потерять лицо, откровенно разрыдавшись, меня спасало только измененное состояние. Возвращаясь в наши с Алариком бывшие — думаю, уместно употребить именно это слово — покои, я возблагодарила все Силы за то, что уклад жизни дроу предполагает не только отстраненное и ненавязчивое поведение поваров и стражников, но и отсутствие в доме чужаков. Особенно, если дом этот принадлежит королевской семье. Семье, к которой я больше не принадлежу.
Семье, которой, как оказалось, нужны лишь мои способности, но не я сама.
Боль была очень глубока, и в глубине этой, без сомнения, жили чудовища. Мои собственные. Что же касается Аларика, ответ на вопрос, интересующий меня с первой нашей встречи — водятся ли чудовища в реках его вен — сегодня я узнала.
Не было смысла задаваться вопросом, что делать дальше. Я нужна моим родителям, нужна тем, чьи недуги способна исцелить. А что насчет моих собственных желаний?
Я не представляла своей жизни без Аларика. Непостижимо, но он будто стал одним из элементов в составе моих костей, моего сердца и моей печени — как частицы золота. Мой принц говорил, что жизнь сосредоточена именно в этих органах. Прекрасная ирония. Он оценил бы ее.
Но правда в том, что мне придется научиться жить без Аларика.
Ветер меняется, сказал он. Это ослабляет чары дроу, и потому я узнала правду. Аларик хотел лишь исцеления своего отца, он меня никогда…
Больно. Что же, придется жить с изящным стилетом, что вошел мне прямо под ребра. Остается лишь верить, что когда-нибудь станет легче.
Почему он просто не попросил? Вполне логично. Гранатовый дом вряд ли станет посвящать в свои тайны чужих.
И что теперь? Скажет, чтобы я убиралась домой? Убьет? Не знаю даже, чего ожидать от него. А потому, сделаю выбор сама.
Однажды в разговоре матушки и ее подруги, миссис Терезы Саннер, я услышала фразу: если женщина выглядит особенно ослепительно, вполне возможно, что сердце ее разбито. Потрясающе верно.
Я накрасила губы вишневой помадой. Яркий, глубокий цвет. Надела белое облегающее платье длиной до колена, украшенное брошью в виде красного сердца (почти анатономически верная форма). Поправила собранные в высокий пучок волосы.
Откинувшись в обитом кремовым бархатом кресле, я смотрела на свое отражение в зеркале. Интересно, Аларик считает меня красивой?
- Самой красивой.
За его спиной тихо захлопнулась дверь.
Мой принц медленно подходит ко мне. Он уже все знает. Услышал мои мысли, конечно.
- Я ухожу.
- Я тебя не отпущу.
Супруг разворачивает мое кресло к себе. Садится на пол и сжимает мои запястья. Он смотрит на меня своими невозможно прекрасными и жуткими глазами.
- И что ты собираешь делать? - тихо спрашиваю я. - Опять солжешь мне — как лгал, что любишь? Какие чары используешь?
Аларик сжал мои руки сильнее.
- Ты считаешь, что я тебе лгал?
Я не стала отвечать на вопрос.
- Вы ведь не хотели, чтобы мы узнали об истинной цели, правда? И Камео сделал амулет, который помог вам в обмане.
- Я в любом случае взял бы в жены только тебя, - мой принц изо всех сил старался сохранять спокойствие. – Драгоценная, тебе ведь рассказывали, что все итилири – эгоистичные и жестокие ублюдки. Это на самом деле так. Но когда появилась ты… Ты стала любовью для меня.
Правда? Или ложь?
- Да, я сам попросил Камео сделать этот амулет. Не потому, что не доверял. Тебе не стоило знать о болезни отца - я понимал, какие ты сделаешь выводы.
- Уверена, у тебя есть несколько бесчестных приемов, с помощью которых ты заставил меня поверить, что любишь.
Тоска сдавила мне горло шелковым шнуром. Я понимала, что мы должны расстаться. И я никогда больше не смогу коснуться его волос, его губ. Никогда больше я не услышу его голос, и не будет его запаха на моей коже.
- Возможно, было бы лучше, если бы тогда меня спас кто-то другой? – сказала я тихо.
И было бы лучше не узнать тебя.
- Никогда. Больше. Не смей. Говорить. Так.
Его шепот был самым громким из всего, что я слышала. Аларик поднялся во весь рост, взял меня на руки – так быстро, что я едва заметила его движение, - и теперь прижимал к себе, почти ломая мои ребра.
- Отпусти меня, - я почувствовала, что плачу. Мои пальцы коснулись скулы супруга – и на коже появились глубокие аккуратные царапины.
- Ты не хочешь уходить. И я тебя не отпущу, - ответило мое любимое чудовище.
- Я тебя убью, - рука скользнула вниз, к шее. Туда, где лихорадочно бился его пульс.
Мой принц сохранял невозмутимость. Но улыбался он сумасшедшее, жестоко, будто поил меня ядовитым соком болиголова.
Он сел на кровать, не выпуская меня из объятий, и откинул немного голову назад, дабы мне было удобнее.
- Давай.
Аларик взял мою руку и коснулся кончиком языка шипов на пальцах, пробуя собственную кровь на вкус.