Страница 17 из 38
Погруженный в свои думы, сенатор не замечал, что за ним наблюдают из под прикрытых ресниц. Виттория уже проснулась к тому моменту, когда Марко зашел ее проведать.
Несомненно, он считает ее неблагодарной, лживой и дурно воспитанной девчонкой, неосторожно принятой им под свою опеку! Теперь она совершенно точно сгорит от стыда, едва встретившись с ним взглядом, — думала Виттория, усердно притворяясь спящей. Уж лучше бы ей провалиться сквозь землю! Наверно она никогда не сможет посмотреть ему в глаза, так часто снившиеся ей с того самого дня, когда она впервые увидела их под бархатной маской…
Но взгляд Сеньора М не был сейчас жестким и гневным. На его лице, обращенном к ней, читалась мягкая полуулыбка и нескрываемая грусть. Она могла поклясться, что ещё никто и никогда за всю её коротенькую жизнь так на неё не смотрел… Наконец, будто стряхнув с себя задумчивость, он подошел ближе и протянул руку, бережно поправив край ее одеяла своими крепкими красивыми пальцами. Ей с трудом удалось сдержать волнение и не выдать себя.
Ах, если бы сейчас мужественное и красивое лицо ее личного «архангела» оказалось чуточку ближе, она смогла бы … От такой преступной мысли девушке на секунду стало нечем дышать, она почувствовала как стали предательски розоветь ее щеки… Виттория с трудом дождалась, пока ее опекун, осторожно ступая на скрипучие половицы, покинет комнату и прикроет за собой дверь. А потом ещё долго лежала с открытыми глазами и отчаянно бьющимся сердцем, не зная, отчего ей так хочется и рассмеяться и заплакать одновременно.
Закатное солнце, сквозь едва заметную щель в портьерах окрасило комнату золотистым сиянием, вечер вступал в свои права. Девушка вновь почувствовала усталость, положила под щеку ладошку и провалилась в спасительный сон.
Утреннее потрясение не прошло бесследно. Сновидения Виттории были странными и пугающими, будто над нею нависла устрашающе черная туча. Казалось, что тьма надвигается неотвратимо и стремительно, от нее нельзя было скрыться. Густой мрак подступал, окутывал все плотнее, готовясь раздавить, лишив возможности дышать.
Девушка металась во сне, пытаясь избавиться от своего ночного кошмара. Вдруг, будто по мановению чьей-то неведомой воли она резко открыла глаза. И в ту же секунду встретилась с непроницаемой черной маской, смотревшей ей прямо в лицо. Виттория увидела едва заметное движение, в руке незнакомца сверкнуло острое жало стилета.
Истошно закричав, она в последний момент увернулась от удара и скатилась с кровати на пол. От неожиданности незнакомец выронил своё оружие и тут же навалился на нее всем своим весом, зажав рот ладонью. Другая его рука сомкнулась на нежной шее. В кромешной темноте Виттория беспомощно извивалась под ним, не в силах избавиться от железной хватки, с каждой секундой ощущая как силы оставляют ее.
За что? Почему? — в преддверии агонии мелькнула и угасла последняя мысль. Смерть пришла так неожиданно, так нелепо, неужели она закончит свою жизнь вот так, задыхаясь и барахтаясь на полу, от руки неизвестного убийцы? Она в последнем отчаянном порыве укусила ладонь душителя и попыталась позвать дуэнью, все еще не понимая, почему та до сих пор не пришла на помощь. Ведь покои донны Франчески были совсем рядом, она должна была услышать крики и звуки борьбы.
Уже не видя, что происходит вокруг, почти теряя сознание, она уловила, что в спальне появился кто-то ещё. Вслед за этим девушка почувствовала, что пальцы на ее горле разжались, а тяжесть, сдавливавшая грудную клетку, вдруг исчезла. Потом послышался глухой и сильный удар упавшего тела. Незнакомец отлетел к стене, врезавшись в стоявшее около нее массивное кресло.
Виттория с трудом приподнялась и отползла в угол кровати, наблюдая, как в комнату чертыхаясь неожиданно ввалился ещё один человек. Ее невидимый спаситель оглянулся и между ними завязалась ожесточенная схватка. Она разглядела искаженное страшной гримасой лицо мавра, со сверкающими в темноте белками глаз, который орудуя кривой короткой саблей, отбрасывал от себя очередного убийцу. Тот не собирался уступать, умело отражая атаку своим клинком и уворачиваясь от сокрушительных ударов Юсуфа. Девушка с ужасом следила за происходящим, все еще не в силах осознать, что это не ночной кошмар, а реальность. Тем временем другой незваный гость уже приходил в себя после удара о стену и, обнажив оружие, был готов присоединиться к бою. Он начал медленно подниматься, рассчитывая напасть на мавра со спины.
— Юсуф, выведи ее! — раздался голос хозяина дома, появившегося в дверном проеме и обнажившему свою грозную скьявону[12]. Он ворвался в комнату и переключив внимание обоих нападавших на себя, дал возможность мавру подхватить почти теряющую сознание девушку на руки и вынести ее из покоев. К этому моменту разящий удар Марко уложил одного из нападавших, второй же продолжал отчаянно сопротивляться и занял оборону возле окна.
"Брави" были искусными фехтовальщиками, это Веньер понял сразу, как только встретил первый удар шпаги от одного из них, а несколько слов, которыми они обменялись друг с другом, подтвердили его догадки — наемники несомненно были французами. Несмотря на свой опыт и силу, сенатору пока не удавалось взять верх над сильным и умелым соперником. Они обменялись чувствительными ударами, схватка продолжалась.
Юсуф передал Витторию на руки ошеломленным и полуодетым слугам, испуганно жавшимся в подножье лестницы, а потом в три прыжка взлетел наверх и пришёл на помощь своему хозяину. Вскоре один из незваных гостей уже корчился в муках агонии, а другой испустил дух.
— Кто послал вас? — проговорил Марко, будто не своим голосом, подойдя к умирающему французу, — Облегчите свою участь сударь, иначе вы будете страдать и истекать здесь кровью еще много часов подряд. Я говорю это вам как опытный воин.
— Никогда…пробормотал было убийца, и его бледное заострившееся лицо, которое больше не скрывала маска, сдернутая рукой сенатора, исказила гримаса боли.
— Что же, раз ты не хочешь последней милости, я прикажу своему мавру пытать тебя до тех пор, пока ты еще дышишь. Тебе должно быть известно, на что способны берберы. При этих словах Юсуф навис над умирающим, сделал зверское лицо и потянулся к своему кинжалу-мусаши, висевшему на поясе.
Глаза раненого француза наполнились неподдельным ужасом, он прикрыл веки шепча на родном ему диалекте слова молитвы.
— Боже, храни Беарнца[13]! — произнес он наконец, будто в забытьи, еле разжимая запекшиеся от крови губы.
Марко не потребовалось дальнейших расспросов, в пытках также не было необходимости. Сделав знак своему мавру, он вышел из спальни, превратившейся за эту ночь в арену кровавой схватки. За дверью послышался предсмертный хрип наемника, которому была тут же оказана последняя милость.
Виттория все еще не могла унять дрожь, прислушиваясь к звону оружия и выкрикам противников, доносившимся из ее спальни. Наконец все смолкло, в доме повисла тяжелая тишина. Вместе со слугами они заперлись в одной из комнат, ожидая развязки ночного нападения. На полуодетую Витторию горничная Симона накинула свою шаль, и попыталась собрать каскад ее волос в подобие большого узла. Воспитанница сеньора Марко не должна выглядеть жалко в порванной у ворота ночной сорочке и с растрёпанными волосами. При неверном свете зажженной свечи, Симона и ее сестра, кухарка Николетта истово молились, а старый дворецкий Бартоломео вооружившись кухонным ножом, встал у двери, готовясь, если понадобится, дать отпор разбойникам.