Страница 58 из 113
- Ну, наверное, чтобы ответить, правдивы разговоры или нет, я прежде должен их услышать.
- И вовсе незачем, я вам и так перескажу, - пажонок огляделся по сторонам и снизил голос до шепота. Последнее было излишне – нарочно или нет, но Услад подгадал момент, когда из комнаты вышли все, кроме колдуньи, однако мальчишку влекла игра в тайну. – Говорят, будто бы вы не принц, а просто притворяетесь принцем, как чародейское дитя-Подменыш.
Мое имя, абсолютно чуждое раззолоченному миру дворца, прозвучало предвестником бури. Я вздрогнул. Сагитта прошипела:
- Я убью его! И все отравленные клинки мира его не спасут.
Я догадался, что она говорит о Мантикоре - сделав меня мишенью для пересудов, колдун мстил за мой отказ.
- Убьешь, - кивнул я Сагитте, а сам подумал, что не допущу поединка между ней и Шаулой. Я не мог отказать колдунье в умении владеть мечом, однако Мантикор отрубил голову Альхагу, и это делало его опасным противником.
Увы! Одного моего желания было недостаточно, чтобы предотвратить надвигающуюся беду.
Свет не видывал охотника более заядлого, нежели арл Годерикт.
«На земле или в небесах, - любил повторять арл, - способно ли что сравниться с жарким дыханием загнанного оленя, с хрипом вепря, когда копье выходит у него между лопаток? Ничто так не скрашивает уныние повседневности! Охота – вот удел настоящего мужа, вот та непреложная истина, ради которой стоит жить и даже принять смерть не жалко».
Королевской страсти служили егеря и сокольничьи, резвые рысаки и приставленные ходить за ними конюхи под началом грозного управляющего. На псарне содержались борзые, гончие, ищейки; им подавали отменное мясо, в то время как неотлучно состоявшие при них слуги питались объедками и получали за свой труд горсть медяков.
На охоту выдвигались рано, когда слепое солнце только выкатывалось на небосклон и плыло низко, цепляясь за голые ветви деревьев. Короля сопровождала свита придворных. Охотники облачались в сюрко, стиснутые поясами в талии, но разрезанные по бокам для полноты движения, на ногах их были узкие штаны и высокие сапоги с золотыми шпорами. Поверх сюрко охотников согревали короткие плащи с подбитыми мехом рукавами.
При приближении к лесу егермейстер спустил со сворки ищейку. Арл спешился и долго гладил суку по спине, по лоснящимся ухоженным бокам:
- Искра, ты уж не подведи! Беги, девочка, ищи!
И она бежала! Только снег фонтанами вылетал из-под лап, только жаркое дыхание рвалось из оскаленной пасти, чтобы тотчас раствориться в морозном воздухе.
Ищейка привела охотников к заросшему кустами оврагу. Собаки, чуя жертву, рвались с поводков, псари с трудом их держали. Но вот егермейстер дал знак, собак спустили, и они рассеялись по лесу, наполняя заливистым лаем дремотную тишь.
Лай поднял хоронившуюся в овраге лисицу. Она вышла прямо навстречу охотникам, мгновенно преодолела открытый участок и скрылась из виду. Лишь мелькнул хвост, точно всполох серебра, – мелькнул и исчез.
- Черный зверь! – восторженно взликовали придворные.
- Не дайте ей уйти!
Лисица была стара и осторожна. Она водила погоню кругами через опушки, по перелескам, по скатам овражистых отъемов. Свора без устали преследовала ее, а за сворою неслись всадники – прыжками с откосов, галопом по дну оврагов и прогалинам, через замерзшие ручьи. Лишь трещали ветви на изломе да густой кустарник сек по ногам.
Постепенно утомленные долгим преследованием охотники начали отставать, только арл в сопровождении своры упрямо гнал зверя. Я двигался ближе к хвосту кавалькады придворных, рядом со мной – верные телохранители и колдунья. Сагитта сидела в седле по-мужски, сильно согнув ноги из-за коротких стремян. Вместо плетей, с которыми охотились придворные дамы, на поясе колдуньи висела сабля.
За целую зиму, проведенную при дворе северного арла, я не полюбил охоты. Слишком часто я сам оказывался в роли загнанного зверя, чтобы не сочувствовать ему. Это сочувствие осталось бы незамеченным, если бы не Мантикор. Когда король вырвался далеко вперед, а придворные, отчаявшись догнать государя, увлеклись болтовней, Шаула приблизился ко мне. Вороной под ним натужно вздымал иссеченные шпорами бока, с удил на снег хлопьями падала пена.
- Что же, ваше высочество, вы не преследуете черного зверя бок о бок с арлом? Помнится, прежде вы никому не позволяли себя обогнать, охота всегда была любимейшей вашей забавой.
- Смерть отца заставила меня перемениться к ней.
- Однако, вы ветрены, принц!
- В свете нынешних обстоятельств мне не до забав.
Жадные до скандала придворные ловили каждое слово нашей беседы.
- Быть может, смерть короля – лишь удобный предлог, а подлинная причина перемен в том, что вы не тот, за кого себя выдаете? Вы плутуете, точно эта лисица, за которой помчался сиятельный арл: вы рядитесь в чужую шкуру, называетесь чужим именем. Но кольцо сжимается. Трубят рога загонщиков. Гончие близко. Лисице не уйти от облавы.