Страница 56 из 113
Я заметил, что магический огонь не обжигает, как обожгло бы настоящее пламя.
- Это все, чем вы можете поразить? Тогда понятно, отчего отец сделал выбор в пользу Альхага.
Похоже, я нечаянно нащупал уязвимое место колдуна. Он скривился словно от глотка кислого вина, однако быстро взял себя в руки:
- Отошлите цепных псов, принц!
Я сделал воинам знак удалиться.
- Вы уверены, ваше высочество? – спросил Браго, точно ненароком демонстрируя свежие следы крови на кулаках.
Конечно, уверен я не был, но решил выслушать Мантикора, потому что вступая игру предпочитал оценивать имеющийся расклад целиком. Браго ушел нехотя, насвистывая мотив известной песенки про кусачего пса. Драко двинулся следом, и даже выпрямленная спина его выражала неодобрение моей опрометчивости.
Исходящая от колдуна угроза обострила все мои чувства обострились: я слышал затихающие шаги воинов, ощущал стылое дыхание сквозняка по коридору. Сумрак перестал быть помехой моему взгляду. Я отмечал незначительные движения, малейшие перемены в облике противника: то, как нетерпеливо постукивал он ногой, как кривил губы и щурился, испытующе глядя на меня.
- Мне нет ни малейшего дела, являетесь ли вы подлинным наследником короля Максимилиана или ставленником Змеиного колдуна. В том или ином качестве вы метите на престол, и вот что я имею сказать. Вас не ждут на родине. Герцог Орли рвется к власти. Королевский Совет пока сдерживает его пыл, потому что независимость выгодна им самим, но только полный кретин станет хранить верность законному наследнику, канувшему в ничто. Вскоре здравомыслие, изрядно подкрепленное герцогским золотишком, подскажет Совету уступить. Трон-то все едино пустует. А человек, отведавший власти, не расстанется с нею вовек. Я готов помочь вам склонить чаши весов на вашу сторону. Разумеется, не задаром.
- Вы хотите золота? – спросил я первое, что пришло на ум.
Мантикор откинул голову и громогласно расхохотался:
- Золото я возьму сам силою своего клинка. Мне нужно то же, чего так страждете и вы: признание, власть. Мне нужно место лейб-мага, ради меньшего я и пальцем не шевельну.
- Тогда отчего вы здесь, а не с герцогом Орли?
- Мне быть при герцоге? При этом лизоблюде, что точно дрессированная крыса пляшет под дудку церковников? Коль скоро церкви удастся усадить своего ставленника на трон, она на полшага не подпустит к нему колдунов, памятуя недавний-то опыт! И где в этом альянсе моя выгода? Тянуть Орли к трону, дабы потом быть отринутым за ненадобностью?
Мантикор рассуждал так, будто имел полное право стать верховным колдуном. Он не лебезил, он требовал. Я не знал, что следует сказать ему, но точно знал, как ответил бы принц.
- Вы смеете ставить мне условия?
- Вижу, вы уже надавали обещаний ученице Змеиного колдуна – женщины кому угодно задурят голову, когда хотят добиться желаемого. Но это пустая затея. Я толкую не об идее верховенства магии в масштабе королевства, а о ее воплощении. Опасная ошибка позволять чувствам главенствовать над разумом - Максимилиан посадил лейб-магом своего фаворита, вы собрались сделать им любовницу. Помяните мое слово: женщинам пристали наряды и драгоценности, в политику им мешаться не след. Ученица Альхага не расчистит вам путь к трону. Нынешние маги измельчали, королевский эдикт низвел их до уровня травоядных, а разве способны к колдовству коза или корова? Иное дело хищник, который суть воплощенная магия с своими движениями, статью, мерцанием зрачков.
Шаула будто гипнотизировал меня. Он и сам был хищником, и я мог бы поклясться, что зрачки колдуна сверкают в сумраке не хуже кошачьих. Я поторопился разбить оцепенение, в которое ввергал меня голос Мантикора:
- Не сравнивайте магов с хищниками, зверь убивает, чтобы прокормиться, а вы… чего ради сеете погибель вы?
И вновь мне удалось пронять его. Мантикор заговорил яростно и страстно:
- Когда под забором околевает безродный босяк, смерть его, равно как и жизнь, бесполезны. Если же этого босяка убивает маг, его гибель способна изменить мир. Вы и ваши рыцари не отягчаясь сомнениями обагряете кровью клинки. Так отчего вы противитесь, когда то же делают маги, ведь мертвецу без разницы, за кем был решающий удар. Или возразите, будто право отнимать жизнь, как и чеканка монет, исключительная прерогатива аристократии?
Мантикор завел меня на зыбкую почву - я вынужден был спорить о предмете, которого не понимал.
- В отличие от магов, мои рыцари не посягают на человеческие души, - тем не менее возразил я.
- Не посягаете на души? – Шаула расхохотался. – Что ж, вы не мараетесь, верно. Однако охотно пользуетесь теми, которые прибрали для вас другие. Смерч, поднявший вас на свое крыло, был ничем иным, как освободившимися со смертью Альхага душами. Вы не знали? Помилуйте, принц, так ведь Альхаг был гвинотом, а гвиноты испокон веков колдовали на крови! В этом свете и самоназвание их – хозяева ветров приобретает иное звучание – не только всадники, но и властители душ. Ваш придворный любимчик был знатным душегубом! Так что, отрубив ему голову, я немало поспособствовал освобождению невинно загубленных жертв.