Страница 55 из 113
Возвращались во дворец мы по темноте. По обеим сторонам улицы, нахохлившиеся и озябшие, жались друг к другу дома. Сквозь запертые ставни не пробивалось ни лучика света, и только источаемое снегом слабое сияние не позволяло миру окончательно погрузиться во тьму. С неба сеялся редкий снег, тонкий и легкий, будто кто-то там, наверху, распотрошил подушку, набитую пухом из ангельских крыл. Ноги вязли в сугробах, вокруг было пустынно и тихо.
Погруженный в раздумья, я не сразу заметил слежку. В отдалении от нас скользили тени, и это движение выдавало преследователей. Браго и Драко тоже приметили незваных гостей – не медля они вооружились кинжалами и высвободили из ножен мечи, а Браго переложил подаренную Альхагом флягу ближе к сердцу. Судя по поведению моих спутников, драки было не избежать.
Нас настигли в узком переулке в квартале от дворцовой площади. Место для нападения выбрали со знанием - вследствие тесноты здесь хорошо было обороняться одному, а троим, напротив, несподручно из опасения поранить своих же товарищей. Преследователи навалились гуртом. Так нападают крысы: из подворотен, подвалов, щелей, всей стаей, стремясь застигнуть жертву врасплох и погрести под клубком собственных тел. Я побоялся обнажить меч - для схватки в тесноте мне не доставало мастерства, и дрался как привык, по-уличному.
Во тьме нападавшие казались единым существом, собранным из копошащихся и смердящих тел. Я бил по этому существу изо всех сил. Рука, в которой я сжимал кинжал, стала скользкой от крови. Мне тоже досталось, однако разгоряченный я не чувствовал боли.
Точно черная волна настигла меня, и я барахтался в ней, отдавая движения на откуп инстинктам. Драка была недолгой. Волна схлынула, оставив побежденных у наших ног. От наступившей затем тишины звенело в ушах. Браго склонился над одним из упавших в снег оборванцев. Всем телом я ощущал исходящую от воина ярость:
- Кто заплатил за нападение?
- Нъема… нъема… - бормотал оборванец. – Никто.
Браго тряхнул его так, что у оборванца клацнули зубы, и он зачастил:
- Никто. Не знаю. Не знаю я! Сказали: этой улицей господа со Змия проследуют во хмелю и при больших деньгах. Еще сказали: коли господ порешим, их кошельки можем оставить себе, да сверху сребриков накинули.
- Сказали кому?
- Одноглазому, он у нас за главного.
- Кто сказал?
- Гость. Чужак.
- Ну же, отвечай, как он выглядел!
- Не видал я, с чужим Одноглазый терся.
Вмешался Драко:
- Похоже, он не врет. Хотя много ль он может соврать, коли сам ничего не ведает.
Я был согласен с Драко. Браго попалась мелкая рыбешка, этот и впрямь несведущ, не то бы уже все выболтал. В руках у злющего Браго не больно поартачишься.
Между тем оборванец, поняв, что допрос близится к концу, а его окончание не сулит ничего хорошего, предпринял отчаянную попытку освободиться. Он извернулся, последовал резкий замах – даже во тьме я разглядел блеск стали и лезвие сокрытого доселе ножа, устремленного прямо в сердце Браго. Я кинулся на оборванца, но столкнулся с Драко, и оттого наша помощь запоздала.
В морозном воздухе разлился запах перебродивших яблок. Браго упал на колени, прижимая руку к месту удара, точно хотел удержать ток крови. На груди его расплывалось темное пятно. Медленно воин отнял руку, облизал пальцы. Страшный рык распорол тишину:
- Он проткнул мою флягу! Альхагов подарок! Убью каналью!
И Браго кинулся оборванцу вослед.
Мы успели порядком продрогнуть, поджидая его возвращения. Снег, сыпавшийся с зажатого между домами неба, белым саваном кутал лежащих средь сугробов мертвецов. Чтобы чем-то занять себя, под укоризненным взглядом Драко я принялся выворачивать их кошельки; мой улов не пролил света на нападение, однако меня не оставляла мысль, что за ним торчит раздвоенное жало Мантикора.
Помяни колдуна, он и появится. Сэр Шаула преградил нам путь в одном из коридоров дворца, тесном и узком, где расстояние от стены к стене можно было объять раскинутыми руками. В таком не разминешься.
С преувеличенной почтительностью Мантикор раскланялся.
- Воздух Къертан-Къярна идет вам на пользу, ваше высочество. При нашей встрече в горах вы выглядели – краше в гроб кладут.
Словно со стороны услышал я свой голос:
- Странная у вас манера располагать к себе людей, сэр Шаула.
Я и не знал, что умею так говорить – холодно, хлестко. Но колдун не оценил моих успехов на ниве притворства:
- У меня к вам предложение. Отошлите своих цепных псов, оно не для сторонних ушей.
Я задумался. Оставаться с колдуном наедине мне не хотелось. Причиною тому был обычный страх, диктуемый инстинктом. С другой стороны, разум подсказывал, что желай Мантикор моей смерти, он не стал бы мешкать и уже предпринял к тому усилия. Между тем даже нападение в переулке больше походило на попытку устрашения – смешно вообразить, будто горстка оборванцев способна расправиться с вооруженными воинами.