Цветок смерти

Страшным ударом, пришедшим из ниоткуда, меня зашвырнуло обратно. Ощущение было как в детстве, когда меня лягнула лошадь, к которой по глупости я подошел чересчур близко. Я потер виски. Глянул на бадью, на аккуратно сложенную стопку одежды, потом на окно и снова на бадью. Жизнь научила меня верить в худший из возможных раскладов. Приятели рассказывали об одном любителе чистеньких мальчиков, который раскаленным кинжалом вырезал на их коже свои инициалы. Когда же мальчишки пытались бежать, он неизменно возвращал их, указывая стражам на свою метку.

Я представил разлапистую руну Альгиз у себя на спине, и это укрепило мою решимость. Я опять подошел к окну, выглянул с опаской. На улице было темно и тихо. Легкий ветерок ерошил мне волосы. Ободренный спокойствием, я свесился по пояс, скрестил наудачу пальцы. А потом я словно миновал незримую черту. В этот раз тряхнуло жестче, через комнату я отлетел к двери, где и лишился сознания. Когда я очнулся, во рту было солоно, а из носа капала кровь. Передо мной стояла Сагитта.

- Так и думала, что попытаешься сбежать. Разве помыться сложно? От тебя же разит как из сточной канавы!

- Я не цветок, чтобы меня нюхали, - огрызнулся я.

Колдунья протянула мне кусок ткани:

- Вытри кровь.

Я равнодушно прижал ткань к носу. Экая невидаль, разбитый нос!

Вот после кражи колье, когда целый мир против меня ополчился, я, помнится, перетрусил – не знал, кто раньше доберется: чужие ли, свои, - за каждым углом убийца мерещился. Или вот если брюхо от голода судорогой сводит, тоже приятного мало. А с зимой у меня был связан особый страх – околеть. Едва наступали холода, я крутился-вертелся по пол-ночи, все уснуть не мог. За нами одно время мальчонка таскался, совсем малой. Тихий он был, прозрачный - и прогнать жалко, и пользы никакой. Ну приютили мы его, тряпок в углу навалили, чтобы спать было потеплее, кормили, когда находилось, чем. Видать, плохо кормили, или тряпок осказалось мало, потому как посреди зимних морозов, в лютый месяц снегопляс, тот прозрачный мальчонка заснул и не просыпался боле.

А кровь из носа, разве это страх? Потечет, да и затворится.

- Окно закрыто сторожевым заклятьем. Оно не совсем живое, это заклятье, но с каждым последующим разом кусаться будет злее, потому и сторожевое. Пообещай, что ты не полезешь! Ничего худого мы тебе не сделаем. Альхаг бывает резок, однако он справедлив и ни разу не поднял руки на невиновного, а рыцари тебя не обидят, я прослежу.

Колдунья складно говорила. Ее увещеваниям хотелось внять, но жизнь давно отучила меня от легковерности.

- Зачем вам я нужен?

Сагитта покачала головой.

- Это не мое решение, - ясно, выполняет приказ варвара. А она почти начала мне нравится. – Могу я надеяться на твое благоразумие?

- Куда же мне отсюда деться? Ты все предусмотрела!

Я знал, когда нужно отступиться. Вновь оставшись один, я залез в бадью, подобрал колени, откинул голову на край. Ощущение от купания было странным, но не неприятным. Горячая вода снимала напряжение с мышц, и вскоре я стал казаться себе легким и невесомым. Мысли мои потекли по мирному руслу. Может, и не так все плохо? Кормят ведь, поят, Браго опять же не позволяют меня прикончить. Сагитта любезничает, выгораживает варвара. А что варвар? Ну, посмотрел, да мало ли недоброжелателей на меня заглядывалось? Бывало и проклятья слали, и порчу наводили, так я до сих пор живой, а недоброжелатели давно гниют в могиле!

Убаюканный своими мыслями, я не заметил, как уснул. Пробудился я от клацанья металла над ухом, с перепугу заорал и выскочил из бадьи в чем мать родила.

- Поосторожнее, молодой человек, вы уронили мой инструмент! Теперь он затупится, и как же я стану зарабатывать себе на хлеб? Как только вам не совестно!

Упреки сыпались от маленького человечка. С одежды его, с волос и даже с кончика крючковатого носа капала на пол вода, где и собиралась в большую лужу. В самом ее центре валялись ножницы. Человечек глядел укоризненно.

- Вот, решил доброе дело сделать, думаю, умаялся мальчик с дороги, пусть поспит, Отто-цирюльник и так с вихрами-то его управится… и верно говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад!

- Цирюльник? – только и смог повторить я.

- Ну конечно же! – обрадовался тот. – А вы полагали, костлявая с косой по вашу душу явилась? Цирюльник я, цирюльник, нет у меня косы, только ножницы, которые вы вышибли из моих рук своими метаниями. Пожалуйста, извольте впредь воздерживаться от подобных экзерсисов!.. Будьте так любезны, почтеннейший господин, вернитесь на место и позвольте мне привести вас в надлежащий вид. Вот закончу, тогда и скачите нагишом в свое удовольствие.

Я оторопел. От изумления и еще со стыда я поспешил забраться обратно в бадью. Человечек увлеченно принялся за дело, бормоча себе под нос. Боясь его ножниц, я старался лишний раз не двигаться и даже не дышать. Вода стремительно остывала, но цирюльника это не беспокоило. Он стриг меня долго и вдохновенно. Закончив, Отто глянул на плоды своих трудов, пару раз прищелкнул ножницами, укорачивая одному ему заметные пряди, отошел и удовлетворенно сказал:

- Теперь вы похожи на уважаемого господина, а не на малолетнего разбойника. Еще вспомните с благодарностью старого Отто, еще спасибо скажете.