Страница 5 из 113
Я повторил подсмотренный у лорденыша жест, каким подбирал он полу плаща, скопировал надменный прищур и презрительно изогнул губы. Сон и купание пошли мне на пользу, теперь я готов был встретить любые испытания. Рано унывать, Подменыш, страхам смотрят в глаза, а не под ноги!
II. Плен и спасение
Возможности взглянуть в глаза страхам мне не представилось ни в тот день, ни в один из последующих. Кроме моего внешнего вида не изменилось ровным счетом ничего. Я ждал, что хотя бы Сагитта отметит разительную перемену моей наружности - женщины особо чувствительны к смазливым лицам, но колдунья лишь коротко кивнула и сказала:
- На двери сторожевое заклятье. Ты не выйдешь, зато и незваных гостей опасаться не придется.
Конечно, я не устоял перед искушением опробовать ее заклятье на прочность, и, конечно, оно оказалось прочным, как все, что делала эта женщина.
Бешеная скачка продолжалась. Однажды я понял, что уже не так устаю, как в первые дни пути. Я начал оглядываться, запоминая дорогу. Целую жизнь провел я в четырех стенах, а тут мне открылся мир во всем его великолепии: сумрачная сень лесов, бескрайние поля, пышные гряды облаков, закаты и восходы с огненным шаром солнца, медленно всплывающим из-за горизонта.
Местность постепенно менялась: земля загорбатилась холмами, реки стали мельчать и ускорять свой бег - похоже, мы держали путь в горы. Альхаг по-прежнему уделял мне внимания не больше, чем приблудному псу, Сагитта держалась подле варвара и говорила чаще с ним, нежели с остальными, воины не торопились принимать меня в свой круг, лорденыш воротил нос ото всех. Я был предоставлен самому себе, и если бы не неведение, можно было сказать, что происходящее начало мне нравится. На постоялых дворах мне предоставляли отдельную комнату - где лучше, а где хуже, но все равно не сравнимую ни с чем из прежней моей жизни. То ли из-за этой роскоши, то ли от обилия сытной пищи, то ли благодаря заверениям Сагитты, спал я крепко. Я перестал беспокоиться, что колдун сделает меня жертвой кровавых ритуалов – глупо помещать барана, приготовленного для заклания, в загон из роз. Только на краю сознания зудела непрошенная блошка-мыслишка: что-то ты проглядел, Подменыш! Так хорошо быть не может.
Наверное, я накликал.
Я проснулся среди ночи. Темень сгущалась по углам и разбавлялась близ окна зыбким лунным светом. С улицы доносился лай собак, часы на площади отбили четыре удара. Чувство неясной тревоги снедало меня. Нечто неправильное было с этой ночью, с ветерком, холодившим воздух, и даже с самим лунным светом. Скверна таилась во тьме, как червь в сердцевине яблока. Когда с рождения спишь в обнимку с опасностью, учишься доверять своим предчувствиям. Я осторожно встал, оделся и сложил вещи так, чтобы могло показаться, будто на кровати лежит человек, а сам принялся ждать.
В предутренней тишине в окно проскользнула тень. Я затаил дыхание, рассчитывая, что магия Сагитты испепелит незваного гостя. Ничуть не бывало. Минуя незримый заслон, тень занялась свечением по контуру, брызнула искрами на дощатый пол и невредимая выпрямилась в квадрате лунного света. Я нащупал кинжал, который привык носить с собой – всегда знал, что холодное железо надежнее любой магии. Тень выпростала длинную длань, в которой свернул клинок, замахнулась на лежащие на кровати тряпки. Я метнул кинжал. Тот просвистел в воздухе и ушел в распахнутое окно. Молниеносно тень бросилась в мою сторону. Она оказалась не бесплотной, а вполне даже ощутимой. Последовала борьба. Мне удалось вырваться из цепкой хватки, я кинулся к двери, что стало моей ошибкой. В пылу борьбы я совсем позабыл о заклятии! Оно не заставило себя ждать – смешно, ведь магия призвана была охранять меня! Оглушенный, свалился я к ногам ночного гостя, и тому осталось лишь связать меня и вынести навстречу неизвестности.
Похоже, мне суждено было навеки возненавидеть лошадей. Я болтался поперек седла с мешком на голове и кляпом во рту. Меня мутило, перед глазами рябили мушки, отголоски заклятья набатом гудели в висках.
В полузабытьи меня сняли с коня и заперли в темноте. Пахло сыростью, где-то сочилась вода. Я испытывал сильнейшую жажду, но не мог напиться. Наглые крысы нюхали мои босые пятки, тычась в них мокрыми и холодными носами. Раз за разом передумывал я происшедшее. Чутье подсказывало мне, что пленение связано с последними событиями, ибо кого мог заинтересовать безродный воришка? А вот мои спутники, безусловно, заслуживали внимания. Эх, отчего только я не послушал Проныру! Сидел бы на рынке да горя не знал!
В окружении невеселых мыслей и крыс я провел несколько часов. Неизвестность сводила с ума. Я почти обрадовался, когда услышал шаги, натужный скрежет ключа в замке и приказ:
- Подымайся!
Затем были скользкие ступени наверх. С головы моей сдернули мешок, и яркий солнечный свет ударил по глазам. Против света стояла фигура в черном.
- Мы сбиваемся с ног, разыскивая ваше высочество, а вы, никого не поставив в известность, изволили отправиться в вояж в сомнительной компании прихвостня вашего папаши. В народе волнения – шутка ли, король мертв, а единственный наследник исчез без следа. Не приведи Создатель, дойдет до мятежа. Полагаете, великому Альхагу под силу подавить мятеж? Или, быть может, это путешествие не было вашим самостоятельным решением? Одного слова достаточно, чтобы предать изменника казни! Колдун похитил вас? Поведайте, как все было!