Страница 75 из 79
Ефросинья удачно вышла замуж и уехала в Николаев. Её мужа, Ивана, Анна слегка побаивалась – он был истовым большевиком, у собственного отца красильную мастерскую экспроприировал. В Николаеве Иван занимал пост главного редактора газеты. Эх, знал бы он, что стал мужем поповской дочки! Да нет, так до конца жизни и не узнал…
Мария, старшая, тоже замуж выскочила, и тоже – за большевика. Марусин муж Анне не сильно по нраву был, но дочка его любила, а это – главное.
Анастасия кончала бухгалтерские курсы, младший, Алёша, пошел по следам брата, учился в институте. Работать младшим пока не пришлось – старшие поддерживали и мать, и брата с сестрой.
Теперь у Анны опять был свой дом – небольшой, но уютный, да с палисадничком, где росла абрикоса и разноцветные неприхотливые мальвы. Анна, придя с работы, любила сесть под мальву, смотреть на небо, слушать стрекот цикад и думать о детях.
Но самое большое счастье – когда старшие привозили внуков. Дочки Маруси, Валя и Катя, гостили чаще всего, т.к. жили по соседству. Не реже раза в неделю Александр и Александра приводили тихую беленькую Наденьку. Фрося раз в полгода привозила самую старшую внучку – Владлену. Анна, помнится, удивилась, когда впервые услышала внучкино имя, но зять пояснил, что Владлена – в честь Владимира Ленина. Теперь Фрося ждала второго, если будет мальчик, станет Сталеном (Сталин-Ленин), а если девочка – Светлана (так дочку Сталина зовут). Анна тихо молилась, чтобы родилась девочка, хоть имя человеческое будет…
В тридцать седьмом Анна получила из Николаева два письма. В первом Иван сообщал, что у них родилась еще одна девочка, назвали, как и предполагалось, Светланой. Второе письмо пришло через три недели. Фрося, ничего не объясняя, просила мать срочно приехать. Анна сразу почуяло неладное, пока ехала, гадала, с кем беда – с маленькой внучкой или с дочкой. Оказалось – другое.
Верный ленинец Иван был арестован. Фрося, оставив десятилетнюю Владлену и крошечную Светлану матери, бегала по каким-то комиссиям и комитетам, все доказывала, что муж невиновен. Впрочем, недолго бегала – через три дня после приезда Анны её дочь домой не вернулась. Анна не знала, куда бежать, где искать дочь. Хмурый сосед по квартире буркнул – арестовали. Еще три дня Анна ждала дочь. А потом ночью кто-то стукнул в окно (жили на первом этаже). Анна открыла окно, на подоконник упал камень, завернутый в бумажку. На бумажке – несколько слов: «Если хотите спасти детей, бегите из города!»
Анна не стала ждать утра. Схватила детей в охапку – и в Сталино (так теперь называлась Юзовка). Удивительно, но бессердечная машина уничтожения пощадила беглецов. Но не пощадила Анну судьба. Не прошло и полгода, как умерла Мария, от подпольного аборта. Анну ужасала и смерть дочери, и причина смерти. Как могла Маша пойти на такое? Не успела оправиться от одного удара, последовал другой – скарлатина унесла к матери младшую Машину дочку, Катю. Осталась одна Валя, сирота при живом отце. Тот дочь и жену недолго оплакивал, ударился во все тяжкие, каждый месяц у бедной Вали была новая мачеха. Анна умоляла отца отдать внучку ей, но тот только отругивался…
Маленькие Влада и Света год росли сиротами, но не несчастными, а окруженными заботой бабушки, дядей и тёток. А через год случилось чудо – вернулась Фрося. Живая и невредимая, но странная, чужая. Казалось, она стала еще меньше ростом. И раньше тихая, теперь она словно онемела. Но не озлобилась, нет, тихая была, но светлая. И еще странность: больше года не могла она есть за столом, брала еду, уносила в сторонку, садилась на пол и съедала. Что там было, в тюрьме, как жила-выживала там Фрося? Так и не узнала об этом Анна, никому о том дочь её никогда не рассказывала. А дожила до девяноста лет, всё такая же тихая, молчаливая, светлая…
Перед войной вышла, наконец, замуж младшая, Анастасия. Долгое девичество не пошло ей на пользу – озлобило. А замужество оказалось коротким и бесплодным – в первые же дни войны мужа мобилизовали, а вскоре, еще до оккупации, пришла похоронка. И осталась Настя бездетной вдовой…
И войну пережила Анна, и оккупацию. Алексей дошел до Берлина, был ранен. Привез жену, да не одну, а с ребенком. Соседки сплетничали – откуда жена, чей ребенок, а Анна сияла от счастья – сын живой вернулся, жена у него вроде добрая, а мальчишечка хороший, первый внук среди стольких внучек! Валю, старшую внучку, фашисты угнали в Германию. Горячо Анна молилась о ней, и вымолила – вернулась Валя, вернулась! И все живы остались, кроме Настиного мужа, да Валиного отца, да и тот, может, живой – без вести пропал. Знала Анна, что Бога надо благодарить за такое счастье!
А потом рано утром ворвалась в дом Александра – забрали мужа. Анна никому бы не признавалась, но Саша всегда был её любимцем. И не только потому, что как капля воды походил на отца. Весёлый, умный, справедливый, душа любой компании, верный муж и нежный отец – вот каким был Александр. Анна вместе с Александрой и Наденькой молилась о нём, но в душе с первой минуты знала, что никогда уже не увидит сына. Так и вышло. Чья клевета, чей донос прервал звонку светлую жизнь? Анна не хотела о том знать. И молила Бога о живых…
И Бог слышал мольбу Анны. Зарастали раны, появлялись новые внуки, росли и улетали из гнезда старшие. И боль, не оставляя сердца Анны, становилась привычной и сладкой, и возвращалось ощущение счастья. Жила она теперь с семьей младшего сына, нянчила его младших, послевоенных детей. Появились правнуки, дети Владлены. И грело солнце, и легкий ветер шевелил цветы в саду у Алёши. Анна любила сидеть тут под большой шелковицей и вспоминать, вспоминать. Воспоминания сбивались, часто, пытаясь представить лицо Константина, она видела Александра, а черты дочерей Владлены или Наденьки застилали лица Марии и Фроси в детстве. И прошлое казалось таким счастливым, и даже утраты приобретали смысл и не казались бесполезными.