Страница 69 из 79
Семь лет дружбы даром не проходят: Катя знала, что самодостаточная и гордая Сашка никогда не согласится на такое предложение.
- Представляешь, каково во времена дефицита Наталье Александровне было осетрину-сёмгу доставать? – задала риторический вопрос Саша. - Андрюшка сказал, если я не приготовлю эту чёртову кулебяку, то ничего особенного не случится. Только у бабушки начнется мигрень, потом она не будет ни с кем разговаривать неделю.
- Возможно, мы имеем дело с сосудистой энцефалопатией у истеричной личности, - как начинающий психиатр, не преминула заметить Катя.
- А по-моему, она просто избалованная злая старуха, вот и всё, - возразила Сашка. – Если б у Андрея и родители такими же были, я бы ни за что не стала прогибаться. А так…Не хочется всем настроение портить и начинать семейную жизнь со скандала. Да еще Андрюшку, как назло, посылают в командировку. Завтра уезжает, вернется только в день бабкиного рождения. Прямо к кулебяке, так сказать.
- Хочешь, я тебе помогу, - без особого энтузиазма предложила Катя, как и Саша, бесконечно далекая от кулинарного олимпа.
- Спасибо, сама справлюсь, - махнула рукой Сашка, и, оставив так и не тронутый обед, поспешила в отделение.
…За изыскано сервированным столом повисло неловкое молчание. Примчавшийся из аэропорта Андрей безуспешно набирал Сашин номер и слал сообщения вотсапе, Андрей Андреевич и Наталья Александровна оставили любые попытки завязать разговор. Лионелла Константиновна неподвижно сидела во главе стола и перебирала длинными, усеянными старческой «гречкой» пальцами в кольцах бахрому белоснежной скатерти. Наконец, тишину разорвал звук приближающегося автомобиля. «Саша приехала!» - радостно вскрикнул Андрей и кинулся на крыльцо.
Это, действительно, была Саша. Очень бледная, уставшая, она поцеловала Андрея и вручила Лионелле Константиновне букет хризантем и пакет с подарком.
- С днем рождения! Простите за опоздание, непредвиденные обстоятельства на работе.
Лионелла Константиновна, вопреки правилам этикета, не открыла подарок, явно ожидая продолжения. Саша поняла намёк и, тяжело вздохнув, принесла из прихожей еще один пакет.
- Вот, к столу… На любой вкус. Шашлык, суши, пицца. Все свежее.
Повисла неловкая пауза, которую прервала юбилярша:
- Кулебяки, надо понимать, мы не дождемся?
- Я не…
Договорить Саше не дали. Издав громкий крик («точно, истерическая личность, права Катя») Лионелла ринулась из комнаты. За ней поспешила Наталья Александровна, успев успокаивающе кивнуть будущей невестке. Не прошло и минуты, как Наталья Александровна вернулась и встревоженно сказала: «Скорую, наверное, надо, она даже голос потеряла».
- Я пойду к ней, - неожиданно для всех вызвалась Саша, - давление померяю, а там решим, нужна ли скорая.
Лионелла Константиновна лежала на неразобранной кровати. Саша, не встретив сопротивления, померяла давление. Чуть повышенное, но вполне приличное для восьмидесяти пяти лет. А лицо бледное, и не злое, а усталое и жалкое.
- Простите, - сказала Саша, - я бы сделала кулебяку. Не знаю, получилась бы она, или нет, но я бы сделала. Я все купила, и осетрину, и сёмгу, и судака. У меня после дежурства целые сутки свободные должны были быть. Но в дежурство роженицу привезли. Молоденькая совсем, с отслойкой плаценты, на 29-й неделе. Её еле спасли, и ребёнка тоже. Девочка, весит килограмм триста грамм. Малышка в реанимации, на ИВЛ, а мать…Сама чуть живая, а плачет и рвется к ребенку. И у меня все спрашивает: будет она жить? Будет? И только мне верит, что малышка жива. Я не смогла её бросить. И к малышке её отвезла перед тем, как ту в детскую больницу увезли. Мне от заведующей отделением влетело, но я не жалею.
- Она жива? – неожиданно заговорила Лионелла.
- Малышка? Жива! Прогнозов никто не даст, но я почему-то уверена, что все будет хорошо.
- Я терпеть не могу рыбу! - молодым голосом сказала Лионелла. – Кулебяку моя свекровь обожала, она ведь из дворян была, хоть и обедневших. Конечно, в начале пятидесятых об осетрине и сёмге мечтать не приходилось. Я делала с той рыбой, что могла достать. Свекровь меня ругала, мол, сразу видно, что ты деревенская, тебе что сёмга, что плотва, всё одно. Я и правда из деревни. До замужества Неонилой была, Кондратьевной. Но свекровь сказала, что в их семье таких имен не признают. Вот я и стала львицей.
- Она…обижала вас?
- Поначалу я, конечно, обижалась. Потом беда случилась. Первенец наш с Андреем погиб. Девочка. Слишком крупная была, и шла ножками. Тогда ко мне в больницу свекровь прорвалась. В палате пять человек, все с детьми, а я одна. Не плачу, слёз нет, только одно желание – доползти до окна – и вниз. Она все поняла. Из палаты её выгнать ни врач, ни главврач не смог. Так и сидела со мной три дня, плакала, молчала, говорила.
Помолчали. Лионелла привстала на кровати и, подмигнув Саше, сказала: «Пиццей меня как-то Наталья угощала. А суши эти только в рекламе по телевизору видела. Дай Бог, не отравлюсь, в юбилей-то свой».