Страница 42 из 79
Мальчик не успел отойти далеко. Я окликнула его и протянула свой пакет. Лицо парнишки осветила благодарная улыбка. Он схватил подарок, заглянул внутрь и вытащил не вскрытую упаковку с карельскими пирожками.
- Ой, а это что?
Я объяснила. Мальчик еще раз поблагодарил, поезд дернулся и неспешно тронулся. Мальчик махал нам рукой. Я горько жалела, что потратила все деньги и не могу оказать ощутимую помощь. Мне было стыдно за своё благополучие. Прошло много лет, а я не могу забыть этого эпизода.
Сон в летнюю ночь
- Безобразие! Пошлость! Курортный роман в таком возрасте!
Мария даже оглядываться не стала – и так ясно, что возмущается «аристократка», дама категории «70+». Сухощавая, тщательно подкрашенная, с собранными в начесанный пучок жидкими волосами и недовольно поджатыми губами, она с первого дня круиза стала «притчей во языцех» теплохода.
Недовольство, неминуемо переходящее в бурно выражаемое возмущение, вызывали у «аристократки» недостаточно почтительные матросы, «нерасторопные» официантки, неправильно составленная программа вечернего концерта, кричащие дети, рваные джинсы на молодых туристках... Список можно было бы продолжать до бесконечности. На второй день круиза попутчики оказались посвящены в некоторые детали биографии желчной дамы: вдова, муж был большим начальником, единственный сын женился крайне неудачно, невестка – «особа не нашего круга», внуки пошли в мать.
За окнами ресторана «развратники», девчонка-студентка и парень чуть постарше, молодой врач, делали селфи на фоне Калязинской колокольни и не подозревали о том, какую бурю спровоцировало их вполне невинное объятие.
Гуляя по палубе, Мария пыталась понять, что мешает ей радоваться каждой минуте долгожданного круиза. И вдруг вспомнила противный голос и слова: «курортный роман».
Да, именно так, курортный роман. Иначе и не назовешь, как не ищи синонимов. Пятнадцать лет прошло, а Мария и сейчас чувствует запах олеандров, слышит голос Таркана, видит Средиземное море с невиданными рыбками. Все ново, пряно, обжигающе, экзотично. И непонятно, чей восторг больше – её или десятилетнего Сережки.
Кирилл говорил, что заприметил их еще в аэропорту. Но Мария, верная жена и преданная мать, не смотрела «на сторону» ни в прямом, ни в переносном смысле слова. Поэтому на плотного бородача, чем-то похожего на Хемингуэя с хрестоматийной фотографии, она обратила внимание только во время экскурсии на яхте. Туристам предложили «купание с борта», а самые отважные могли спрыгнуть со скалы.
Конечно, Сережка тут же загорелся. Он с шести лет занимался плаванием, но прыжок со скалы… Мария панически боялась высоты и потому сразу же ответила решительным отказом. Сережка умолял, в его серых глаза уже блестели слезы. Тут подошел Кирилл. И нашел слова, заставившие Марию довериться незнакомцу и разрешить сыну прыжок.
На память осталась фотография. Бирюзовое море, синее, без облачка, небо, черная скала. И два загорелых тела на фоне скалы, между морем и небом. Кирилл прыгал «ласточкой», Сережка – солдатиком, но на «мелкой» фотографии такие подробности было уже не разглядеть.
Сережка, неизбалованный вниманием отца, сразу прилип к Кириллу. А тот, похоже, вовсе не тяготился общением с десятилетним мальчишкой. С тех пор они почти всюду были втроем: на рафтинге и на конной прогулке, в отеле и на экскурсиях.
В последний день отдыха, когда Сережка отправился в детский клуб, попрощаться, Кирилл сказал Марии то, о чем она уже догадалась по его взглядам, по трепету рук при нечаянных прикосновениях. «Не думай, что для меня это – курортный роман. Я хочу, чтобы вы остались со мной». Сережка мог вернуться в любую минуту, Кирилл торопился и успел лишь сказать, что будет ждать её ночью на пляже. Всю ночь будет ждать.
Собирая чемоданы и невпопад отвечая оживленно болтающему Сережке, Мария пыталась справиться с сердцем, которое только что не выскакивало из груди. Унять сердце мог только разум, и она пыталась размышлять, холодно и мудро. Вот сын, посмотри на него, вспомни, что у него есть отец. Твой муж, которого ты когда-то любила. «Когда-то» давно прошло, но осталась налаженная жизнь и видимость семьи. И ты не позволила себе разрушить эту иллюзию раньше, когда узнала о его измене. И оказалось, что можно жить так, с молчащим раненным сердцем. А теперь ты хочешь уничтожить видимость счастья? Иллюзию, которая для сына – реальность? Ради чего? Ради любви, что в конце концов тоже окажется миражом?
Если бы Мария осталась в номере в ту ночь, она могла бы гордиться собой всю оставшуюся жизнь. Но она не выдержала: дождавшись, когда Сережка уснет, побежала на пляж. И получился обычный курортный роман. Короткий, на одну ночь. Ночь, которую Мария до сих пор не может забыть.
Потом был мучительный полет. Сидели рядом, болтали с Сережкой. Он искал её взгляд, она отводила глаза. И только в Москве, когда Сережка кинулся к встречавшему отцу, Мария смогла произнести: «Прости. Больше ничего не будет».