Страница 41 из 79
Ночью Елене снился мальчик, но не тот, что кричал у деревни Горки, а младенец. Он не плакал, а улыбался и тянул к Елене руки. Утром она проснулась с головной болью и вспомнила, как бабушка-покойница говорила, что, если снятся маленькие мальчики, то это – к мучениям. Головная боль к обеду усилилась, пришлось идти к врачу. Оказалось, у Елены резко повысилось давление, чего раньше никогда не бывало. Неприятная врачиха заявила, что такое частенько бывает у дам определенного возраста – климакс, мол, не шутка. А когда несколько задетая Елена сообщила, что ей – всего тридцать семь, врачиха лишь на минутку смутилась, но потом стала уверять, что климакс нынче помолодел…
Вернувшись в Москву, Елена нашла в интернете информацию про деревню Горки. Никакого детского дома в деревне не было, значит, мальчик жил у родственников, хоть и без матери. И опять Елена удивлялась – зачем мне это знать? А ночью опять были сны. Во сне она приехала в деревню Горки, нашла мальчика, которому тяжко жилось в семье дальних родственников. Мальчик плакал и просил Елену забрать его в Москву. Что было дальше, Елена так и не узнала – зазвонил будильник, отпуск кончился, начались трудовые будни.
Вечером, вернувшись с работы, Елена опять полезла в интернет. Неизвестно для чего она стала читать сайты, посвященные усыновлению. Счастливые истории здесь были вперемежку с теми, где усыновители рассказывали о трудностях адаптации, о том, какими тяжелыми были эти дети с непонятной (да нет, как раз понятной) генетикой. Елена особенно внимательно прочитала о возвратах, о том, как отчаявшиеся родители, чётко сознавая свой грех, все-таки возвращали ребенка обратно в детдом, потому что не могли больше терпеть воровства, истерик, ненависти… Прежде чем лечь в постель, она выпила двойную дозу снотворного и спала без снов…
Больше Елена не вспоминала эту историю. Жизнь вошла в свою колею. На работе случилось повышение, поэтому зимний отпуск не состоялся, зато в апреле она побывала в круизе по Средиземному морю. А в начале сентября родной белый теплоход снова медленно шёл по узкой живописной речке. Было совсем тепло, на палубе сновал народ, бегали и орали прямо в ухо какие-то невоспитанные дети. Елена, сдерживая раздражение, смотрела вперёд. Вдруг подошли и встали в неприятной близости два здоровых мужика, вечно поглощающих пиво с рыбой за столиком неподалёку. Один рассматривал берег в здоровенный бинокль.
- Глянь, какая деревенька! Домишки маленькие, у каждого – лодка!
- Да, сейчас голос теплохода вещал, что тут рыбалка классная. А деревня, сказал, Горки называется. Я еще подумал – почему Горки, ни одной горы тут нет…
Елена вскочила со своего кресла, подхватила плед, кресло повалилось на палубу, но она не подняла его, а лишь откинула ногой и быстро, почти бегом, ушла в каюту.
- Что это с ней? – ошарашенно спросил один из мужиков, поднимая опрокинутое кресло.
- Да ну, ненормальная, - ответил другой.
Через несколько мгновений они опять стали смотреть на берег, но деревушка уже скрылась за поворотом реки
Карельские пирожки
Мы с пятилетней дочкой возвращались домой, в Москву, из Финляндии, где гостили у подруги. Нас усадили в поезд на небольшой станции под Хельсинки. Денег у меня почти не осталось, да они мне и не нужны были – в Москве встретят, а подруга, несмотря на мои протесты, положила в дорогу много еды. Зато я накупила подарков всем близким, вещичек дочке и себе…
Наш поезд пересекает границу. Вроде те же перелески и пустыри за окном, а сразу чувствуется, что это – Россия. Увы, не всегда это чувство тянет за собой гордость. Грязь, неухоженность заметны даже из окна поезда. В Выборге мы стояли довольно долго, нас успели посетить и пограничники, и таможенники, а поезд все еще не торопился в путь.
Мы с дочкой стояли рядом с проводницей у открытой двери, дышали свежим воздухом. И тут я заметила, что вдоль состава идет паренёк лет двенадцати-тринадцати, что-то спрашивая у пассажиров, выглядывающих из открытых окон. Мальчишка был очень бедно, хотя и аккуратно, одет, и очень красив: тоненький, с большими глазами и шевелюрой волос, он сразу привлекал внимание. «Что он просит? Сигареты? Жвачку?» - поинтересовалась я у проводницы.
- Нет-нет! Мы его давно знаем, хороший парнишка, а родители у него – алкоголики. А он учится, тянется изо всех сил, к местной шпане не примыкает. Он хлеб просит. Я ему вот, кое-что приготовила. Если у вас есть лишний хлеб, дайте ему. Он еще и с такими же как он малышами делится, их тут при станции много…
Меня как будто в сердце ударили ножом. Конечно, в Москве я тоже видела попрошаек, и взрослых, и подростков, и детей. Но те просили денег, и не раз я замечала, как презрительно смотрят нищие на тех, кто протягивает им по наивности что-то съестное. А тут! Что с тобой, моя страна, моя Россия?!