Страница 55 из 77
Только тем, кто сумеет развеять в себе
Темноту; в чьих сердцах воссияет любовь,
Что героями делает бывших рабов!..
ЛУЧИЭНЬ (задумчиво). Странные у людей песни…
БЕРЕН. Эльфы поют о том, что есть или было, а люди — о том, что должно б ы т ь…
ЛУЧИЭНЬ (удобнее укладываясь у Берена на груди). Спой еще, Берен! Спой что-нибудь из того, о чем пела тебе мать в детстве!
БЕРЕН (с болью). Мать… Вастаки очень хотели взять ее живой… Пока она не уложила четверых…
ЛУЧИЭНЬ (прижимает к лицу его руку). Прости, Берен…
БЕРЕН. Это было давно, и ни один из той орды не сумел переправиться через Гэлион… Спи, Лучиэнь. Я спою тебе любимую песню моей матери. И пусть тебе снятся такие же хорошие сны, какие снились мне, когда я засыпал на ее руках…(Напевает).
Любовь, как роза красная,
Цветет в моем саду.
Любовь моя — как песенка,
С которой в путь иду.
Сильней разлук, сильней беды
Моя любовь одна.
Она с тобой, пока моря
Не высохнут до дна.
Не высохнут моря, мой друг,
Не рушится гранит,
Не остановится песок,
А он, как жизнь, бежит…*
*Роберт Бернс, перевод С. Маршака.
ЛУЧИЭНЬ засыпает.
Из-за мэлорнов выходит КУРУФИН.
КУРУФИН (высокомерно). Здесь ты можешь оставить ее, Смертный! В Потаенном Королевстве найдется, кому позаботиться о дочери Тингола!
БЕРЕН. Говори тише, она спит…
КУРУФИН. Твое счастье, что привел ее сюда живой и невредимой. А теперь убирайся — после случившегося тебе, пожалуй, не стоит рассчитывать на награду!
БЕРЕН. Ты знаешь, Куруфин, я никогда ее не оставлю.
КУРУФИН (с ненавистью). Да, знаю! (Бросается перед Береном на колени, умоляюще.) Уходи, Берен! Не губи ее! Что общего между эльфами и людьми? Мы такие разные… Лучиэнь старше тебя на целую вечность и помнит в лицо Беора — твоего легендарного предка. Через каких-нибудь три-четыре десятка лет ты состаришься, а она по-прежнему останется юной и прекрасной. Неужели и это для тебя ничего не значит?
БЕРЕН (улыбается). Ничего! Для эльфов века не отличаются один от другого, и только сейчас Тинувиэль начинает жить по-настоящему, наконец-то оторванная от сонного морока стихий, которые вы, эльфы, послушные воле Илуватара, собою олицетворяете. Арда многое потеряет, когда земной круг эльфов будет завершен. Но это всего лишь сон! Не препятствуй же счастью той, кого ты и сам любишь, Куруфин!
КУРУФИН (мучительно размышляет, и лицо его искажается). Идущий путем Добра не может не быть подвластен воле Илуватара… По-твоему же выходит, что свобода проявляется лишь в противодействии этой воле!.. Недаром Враг некогда и сам был одним из Валаров!
БЕРЕН. Мелькор не знал любви!
КУРУФИН (усмехается). А что есть любовь, сын Барахира? Чем ты готов пожертвовать ради Тинувиэль? Назови ту цену, которой не мог бы заплатить я?
БЕРЕН. Цену назначил Тингол! (Раскрывает ладонь и показывает сияющий Сильмарилл.) Сильмарилл в моей руке доказывает право на любовь Смертного к Эльфийской принцессе даже в глазах ее отца, величайшего из эльфийских королей после Фелагунда!
КУРУФИН (бросается на Берена). Но не в моих глазах, адан фиримар, мегрязз! (Поражает Берена ударом ножа и прижимает бьющееся в конвульсиях тело к земле, зажимая Берену рот.) Умри, герой, и умри молча, чтобы не нарушить сон той, кого ты так любишь! (С утробным рычанием, постепенно переходящим в звериный вой, которому вторят волколаки за сценой, пытается вырвать Сильмарилл из руки Берена.)
Внезапно тело предателя охватывает вспышка пламени.
Затемнение. В темноте звучит пронзительный крик ЛУЧИЭНЬ: «БЕРЕН!!!» -
заглушаемый зловещим хохотом ГОРТАУРА.
ГОЛОС МЭЛИАН (наложением на торжественную мелодию и шум битвы). Государь и супруг мой! Предательство поразило потаенное Королевство в самом его центре, в Нэльдорете! Поспеши, ибо дочь наша в опасности! Магия Завесы перестала существовать; волколаки переправились через Эсгалдуин и двинулись к Менегроту, шайки орков спустились с отрогов хребта Химлад и заполонили Священную Рощу!