Страница 63 из 69
Однажды к домику у озера, где отныне было дозволено поселиться Джонни, Элендир пришёл в сопровождении трёх незнакомых эльфов. Окружив горца полукольцом, они принялись что-то живо обсуждать на своём языке. Клён то тыкал себя в грудь, то указывал на Джонни и воздевал руки верх. Его собеседники морщили лбы, багровели, сокрушённо закатывали глаза и негодующе восклицали. Это было похоже на горячий спор. И причиной его был – Джонни.
Наконец, один из гостей с узким мрачным лицом поднял вверх правую руку и громко произнёс короткую фразу. Все немедленно замолчали.
Мрачный эльф подошёл к горцу. Грубо ощупал его рёбра, лопатки, голову, запястья, заставил открыть рот. Напоследок остроухий вперился в глаза Джонни, словно всматривался в дно тёмного колодца. Горец отметил, что у него слишком грубое для эльфа лицо.
– Ансэль гуэнириэль… Оймо… – разжалась на время и снова сжалась узкая полоска обескровленных губ.
Перворожденный тряхнул длинными смоляно-чёрными волосами, обернулся к своим соплеменникам. Джонни ещё раз услышал загадочное слово «оймо».
Эльфы недовольно загудели. Элендир благодарно прижал ладонь к груди и слегка поклонился мрачному эльфу. После этого гости поспешили к выходу. Горец и Клён и остались одни.
– Что всё это значит? – воскликнул горец, ощупывая себя в тех местах, к которым касались руки темноволосого Перворожденного.
Вместо ответа Элендир поманил его за собой.
Они неспешно шли вдоль озера. Губы эльфа пребывали в нервном движении, будто он силился сказать что-то важное, но не мог подобрать нужные слова.
– Скажи, ты бы хотел стать как эльф? – нарушил первым молчание Элендир.
– В смысле, хотел бы я стать бессмертной заносчивой занудой?
Перворожденный шутливо придушил горца и, улыбаясь во весь рот, пообещал выпороть его за дерзость.
– Я имею в виду… эмм… быть похожим на эльфов внешне.
– Прости, но мне не идут острые уши.
Эльф рассмеялся и беззлобно толкнул горца в плечо.
– Шутник, не пора ли тебе искупаться в озере?!
– Ты предлагаешь пострадать за честность? Как сказал покойный Бредарь, которым я разговелся по пути сюда, «не надо опускаться до мещанских грубостей!»
– Ну, а если серьёзно. Тебе бы не хотелось иметь более… эмм… совершенные волосы… кожу… зубы.
Элендир слегка зарделся и отвернулся от Джонни, как будто чего-то смущаясь.
– Зачем? А вдруг ты меня выгонишь из Белого леса, – не унимался в острословии горец. – В мире людей, особенно у горных кланов, весьма предвзято относятся к миловидным юношам: грязный кабак, потухшие свечи, грубые волосатые руки – и пиши пропало!
– Джонни… я серьёзно.
Горец искренне пожал плечами.
– Стать эльфом?
– Нет, эльфом тебе не стать. Это не под силу ни одному чародею светлого народа. Я говорю о внешности… оболочке…
Джонни почесал наморщенный лоб и посмотрел на Клёна. Эльф шёл рядом с ним, сосредоточенно глядя себе под ноги. С лица друга исчезла всякая весёлость. Джонни вдруг осознал всю важность момента.
– Не знаю… А ты бы хотел этого?
Эльф резко повернул голову к горцу. Глаза Элендира быстро вспыхнули и сразу же погасли.
– Ну, предположим… да. Да, я хочу этого.
Щёки Клёна заметно порозовели. Он вновь сосредоточенно уставился на свои ноги, обутые в красивые узорчатые сапожки.
– Да, я бы хотел стать как эльф, – ответил Джонни.
Горец поймал на себе быстрый взгляд, исполненный радости и благодарности.
Солнце лениво опускалось за высокий частокол белых деревьев. Наступил вечер. Последний вечер его прежней жизни…
***
Утром Клён вновь пришёл к домику у озера. На этот раз он был один. Лицо эльфа излучало неописуемое торжество.
Настроение друга отчасти передалось Джонни. Горец замер с открытым ртом, выжидательно уставившись на Элендира.
Принц глубоко вздохнул и вдохновенно воскликнул:
– Нам пора!
Горец поспешно последовал за Клёном. В его голове одна догадка сменила другую. «Оболочка», румянец на щеках, «аймо», руки мрачного эльфа… Всё это рождало сонмище мыслей, многие из которых откровенно пугали Джонни.
Ему вдруг представилась гусеница, заворачивающаяся в кокон, чтобы через некоторое время стать прекрасной бабочкой.
– Гусеница, – вслух сказал Джонни.
– Что? – недоумённо сдвинул брови эльф.
Горец глухо улыбнулся, пожав плечами, и они продолжили путь.
Вопреки предположениям горца, они пришли не в золотую рощу, а к огромному полому пню. Джонни поёжился. Ему довелось не один день провести в таком же пне-темнице в мерзкой компании мужеложников.
Но это была не темница. Из пня виднелись несколько круглых отверстий, закрытых разноцветным стеклом. Над его вершиной курился лёгкий дымок. Из аркообразного дверного проёма мерцал странный синеватый свет.
Эльф остановился. Придирчиво оглядел горца с ног до головы, словно вёл на смотрины перед богатыми родственниками.
– Когда зайдём внутрь, поклонись мастеру Арносу, – скороговоркой, проговорил Клён, тревожно блестя глазами.
Джонни хотел спросить, кто этот Арнос, и как он его узнает. Но его зеленоглазый приятель резко ускорил шаг.
Они вошли. Джонни предстала большая комната, заставленная стеклянными пузырями и непонятными механизмами. За широким длинным столом сидел вчерашний гость – эльф с мрачным лицом. За его спиной, на высоком табурете, стояла огромная колба с колыхающейся внутри жидкостью – источником синеватого света. Из горлышка к потолку с отверстием медленно поднимались замысловатые клубы белого пара.