Страница 42 из 69
– У тебя вульгарная рифма, – отозвался Джонни и полоснул холст кинжалом крест на крест. Изображение на картине искривилось, покрылось разноцветными разводами и спустя мгновение исчезло. Но горец понимал, что это только начало. Чёртов дом готовился вдоволь поиграть мышкой, прежде чем сомкнуть на горле своей жертвы холодные лапы.
Свет вокруг Джонни постепенно стал съёживаться и густеть. Безобидные тени обретали силуэт чудовищ, готовящихся к прыжку. Одуряющее запахло гнилью, послышалось бряцанье ложек, вилок, ножей и скрежет тарелок. В зале раздался сумасшедший взрыв хохота. Дом готовился к трапезе!
В глазах горца заплясали красные мушки, в ушах застучал невидимый молот. Мысли двоились и беспорядочным роем разлетались по набитой вате голове. Джонни принялся копошиться в сумке. Он был обязан чем-то занять себя, чтобы удержать ускользающее сознание.
«Точило, стеклянный нож, крючки, верёвка, огниво…»
«Точило, огниво, крючки… ЧАЧАЧА… лягушенция…»
«Лодка, точило, огниво, волдыри на теле, огниво…»
«Огниво, огниво, огниво, ОГОНЬ, ОГОНЬ!»
Мысли горца вертелись вокруг огнива. Какой-то проблеск надежды таился в этом слове!
Он вытащил из сумки огниво. Сильно ударил кресало об кремень. Ярко блеснули несколько весёлых, живых искр. Горец ещё раз ударил, на этот раз рядом со свисающим куском чёрной портьеры. Ткань немедленно занялась пламенем, словно была пропитана горючим маслом. В глазах горца заплясали жадные язычки огня. Морок отпустил сознание.
– Бытие против небытия… – пролепетал Джонни всё ещё слабым языком. Он осознал, что сказал что-то важное, словно произнёс вслух ответ на загадку, о существовании которой только смутно догадывался.
Огонь между тем лизнул стену, на ней образовалось быстро увеличивающееся в размерах чёрное обугленное пятно. Горец ударил кинжалом по её середине. Клинок пронзил пустоту. Из образовавшегося отверстия проник слабый свет вечернего дня. Грозные стены оказались не толще листа бумаги. Бытие против небытия!
Невзирая на язычки пламени, он руками расширил отверстие на добрых два локтя и нырнул навстречу свободе. Хищный дом остался ни с чем!
Он оглянулся. Перед ним стоял покосившийся старый дом с облупленными серыми стенами, видавшей виды крышей, густо поросшей мхом и местами травой, и почерневшими от времени ставнями, сиротливо покачивающимися на лёгком ветру. Над разгромленным крыльцом косо свисала тяжёлая табличка, на которой полуистёртыми жёлтыми буквами было намалёвано – «Аринарская пивнушка». Развалина не имела ничего общего с прежним спесивым, представительным особняком. Всего лишь старый дом, догнивающий свои последние деньки.
Вдруг округу огласили негодующие вопли. К Джонни бежал огромный толстяк в нелепом лиловом цилиндре, из-под которого выбивались спутанные пряди жёлтых волос.
– Что ты делаешь?! – возмущённо вскричал запыхавшийся толстяк, дико пуча глазами-сливами. Не дождавшись ответа, он стал усиленно дуть на огромную пропалину, чтобы погасить огонь. Но это не помогло. Тогда толстяк сильно вобрал в щёки воздух, отчего его голова увеличилась в несколько раз, и мощно дунул на язычки пламени.
Огонь разгорелся только сильней! В воздух полетели густые снопы искр. Стена разом вспыхнула и обдала толстяка мощным жаром. Несколько крошечных головёшек попали на цилиндр, отчего тот немедленно задымился. Толстяк дико вскрикнул, сбросил с головы цилиндр и принялся втаптывать его в землю. Но тут задымился зад толстяка. Он испуганно заверещал и бросился прочь от дома.
Весь первый этаж дома заволокло огнём. В оконных проёмах замелькали метущиеся тени, оскаленные нечеловеческие лица и всполохи фосфорического света. Бешено запиликала дьявольская скрипка. Окрестности дома наводнили скрюченные от ужаса дьявольские существа: козлолюди, гигантские летучие мыши, обёрнутые в бинты мертвецы, огромные белёсые гусеницы с алыми женскими ртами, ожившая столовая утварь, бесплотные сгустки тьмы с ощеренными от смеха ртами. Многим из них горец даже не мог дать описания. Дьявольские погорельцы хохотали, выли, визжали, улюлюкали, хрипели, рычали. В сторону горца повернулись несколько заинтересованных кривых рож.
Он в страхе попятился назад, но внезапно на что-то наткнулся. Это был столб, к которому розовыми булавками был пришпилен квадратный листок. «Разыскивается! Живой или мёртвый!» – гласила надпись на листке. Под надписью был изображён кривоногий, рыжеволосый парень с бандитской ухмылкой на лице. В рисунке Джонни узнал себя.
– Вот ты и попался! Я получу за тебя отличное вознаграждение! – радостно заверещало улиткообразное существо, схватив своей осклизлой конечностью руку горца.
Джонни, не раздумывая, всадил кинжал в грудь уродца. Существо медленно оплыло, укоризненно воскликнув:
– Ты только что оставил без отца полтора миллиона двести сорок тысяч семьсот одну икринку! Я буду сниться тебе по ночам, подлец!
– Мне плевать, – равнодушно сказал горец, вытащил кинжал и отпихнул ногой бесформенное тело.
Он решил убираться отсюда прочь. Дом агонизировал. Но даже умирающий монстр способен на смертельную пакость!
Внезапно перед ним вырос огромный заяц с воинственно оттопыренной нижней губой. В его воспалённых глазах дрожали безумные огоньки. С тяжёлой челюсти зверя падали хлопья кровавой пены.
– Пивнушка скатилась. Никакой годноты! – вкрадчивым голосом убийцы сказал монстр и ощерил пасть, обнажив два ряда кривых, как покосившиеся могильные плиты, крупных жёлтых зубов.
Джонни затравленным взглядом обшарил землю перед собой. Между ним и монстром лежала деревянная балясина, один конец которой был объят огнём.