Страница 23 из 69
Несколько дней горец бродил по незнакомой земле, оставив позади море и тяжёлые воспоминания. У него не было планов, было лишь желание вдоволь поесть и однажды проснуться в тёплой землянке или пещере, а не в зарослях травы с густой зябкой росой на лице и одежде.
Местность, в которой очутился Джонни, была дикой и безлюдной. Рощицы низкорослых деревьев тут перемежались с крохотными прудами, окаймлёнными густым кустарником, и ручьями, из которых били холодные ключи. Всё это было мало похоже на родной Годгоррат – царство ущелий и горных вершин.
Несколько раз он встречал местную живность: лис, уток и незнакомых зверьков, похожих на огромных усатых крыс. Все попытки добыть их заканчивались одинаково неудачно. Поэтому его пропитанием на долгие дни стали сочные корни растений, которые Джонни про себя назвал «земляным луком», и изредка крохотные рыбки в ледяных ручьях. Он вконец отощал и свыкся с вечно недовольно бурчащим желудком.
Дней через пять после того, как шторм выбросил его на незнакомый берег, горец набрёл на лесную поляну с большим кострищем. От некогда весело пылавшего огня остался лишь жидкий, сизый туман. Трава вокруг кострища была сильно примята. Рядом валялись черепки глиняной посуды, какие-то рваные тряпки, полинявшие старые шкурки животных. Вероятно, здесь был бивуак.
Он внимательно прочесал всю опушку, на которой некогда отдыхали люди. Первой его находкой стали объедки поджаренной рыбы. Напрочь забыв о брезгливости, горец жадно обглодал жалкие остатки былого пиршества. Но этим лишь раззадорил аппетит. Тогда он съел и кости, тщательно пережевав каждый позвонок и косточку.
Следующая находка заставила его вспомнить о Волке-Отце. Он нашёл целую краюху хлеба! И пусть она была тверда как камень и местами покрыта паутинкой плесени, горец был вне себя от подарка судьбы!
Джонни жадно впился в каменный хлеб, но лишь сильно повредил дёсна. Тогда он догадался отнести находку к ближайшему ручью, где осторожно вымочил её. Вернувшись на поляну, он сел у потухшего костра и принялся размеренно объедать мягкие края краюхи. Очень быстро от неё остался небольшой кусок размером с кулак. Остатки трапезы Джонни аккуратно завернул в один из обрывков разбросанной ткани.
Он ещё раз обыскал всю поляну. Но Джонни больше не довелось найти какую-либо еду. Зато его старания были вознаграждены страшно иззубренным коротким кинжалом и драной сумкой с длинной лямкой. Кинжалу горец обрадовался как ребёнок!
Клинок он решил так же бережно завернуть, как и остатки хлеба. Но подходящей ткани нигде не было. Ему пришла идея использовать для этого одну из шкурок. Тут-то его и ждала новая находка!
Заворачивая кинжал в одну из шкурок, он заметил, что вся она испещрена полуистёртыми рисунками, буквами и линиями. Джонни развернул её и с удивлением понял, что это ничто иное как карта!
Горец внимательно изучил находку. Это был хорошо выделанный квадратный кусок кожи какого-то животного. Пергамент изобиловал порезами, несмываемыми грязными пятнами, его края в нескольких местах были опалены огнём. Бывший хозяин не слишком заботился о сохранности своего имущества.
Письмена и рисунки, сделанные рукой неизвестного мастера, почти сошли. Горец различил только отдельные буквы и наиболее крупные детали рисунков. Главным элементом карты была толстая линия, ломающаяся в нескольких местах почти под прямым углом. Судя по всему, так картограф обозначил дорогу.
На концах линии и в местах излома были нарисованы башенки.
– На…р-са… – вслух прочитал горец надпись на ларго* поверх одной из башенок. В неё упирался один из концов предполагаемой дороги.
Ещё одна башенка была обозначена как «Дин…ь…та». Перед словом стояли две буквы. Но как не старался Джонни, он так и не смог их различить.
Особенное внимание привлекло изображение башни, рядом с которой был нарисован якорь, а чуть поодаль – оскаленное чудовище, похожее на Айгринда. Эта часть карты сохранилась лучше всего. Сверху рисунка значилась надпись «Камп». Это было единственное целое слово, которое он смог различить на пергаменте. «Якорь и морской дракон – что они могут означать? Порт… остров?!»
Тут он заметил грязно-бурую кляксу в углу карты, из которой выглядывали нарисованные треугольные лучи. Джонни обильно послюнявил подушечку большого пальца и потёр пятно. Клякса на удивление сошла легко. Под ней проступил рисунок, изображающий не то солнце, не то снежинку. Сверху непонятного изображения виднелась надпись «Ир…л…т». Что-то в этих буквах было знакомое… Он чувствовал, что знает, как звучит полностью это слово!
– Иргендлат… ирмалат… ирнулот… – мучительно пытался вспомнить Джонни загадочное слово. Оно буквально вертелось у него на языке!
– …ирсулот… Ирсельнорт! – радостно воскликнул горец.
Это название было знакомо Джонни. В своих историях Эйнар часто упоминал Ирсельнорт. Но впервые это слово горец прочёл в статье одной трофейной энциклопедии. Книга слишком долго пролежала в сырости. Ему удалось лишь прочесть название статьи «Ирсельнорт – берег пепла».
«Что ж, теперь я хотя бы знаю, где нахожусь… Я на Ирсельнорте!» – удовлетворённо подумал горец.
Джонни разложил свои пожитки в ряд.
«Итак, у меня есть кинжал, карта, немного еды и сумка. Настоящий набор разбойника-новобранца!» – усмехнулся про себя горец. Джонни лёг на спину, мечтательно заложив руки за голову. Он был вооружён, сыт и обладал картой. Воображение, воодушевлённое сытым урчанием желудка, рисовало захватывающие планы. На лице горца расплылась сладкая самодовольная улыбка.
Как следует отдохнув, он молодцевато вскочил на ноги. Перекинул через плечо сумку и бодрым шагом пошёл по тропинке, которую, видимо, сделали люди, разбившие на поляне лагерь.