Страница 22 из 69
– Спокойно… спокойно, Джонни, – возник в его голове успокаивающий властный голос.
– Вот так, пупсик. Джонни – ты молодчина!
– А теперь сделай вот так…
И горец подтянул колени к животу.
– А теперь успокойся, пупсик. Ещё рано…
Джонни несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, выдавив как гной образ смыкающихся на ногах ужасных зубов. Остались только решительно сомкнутые челюсти, налитые невиданной силой мышцы ног и холодная светящаяся точка, освещающая черноту сознания решительным серебряным светом.
– Тихо… тихо…
– Ещё не время…
– Ещё чуть-чуть…
На миг всё замерло: и шторм, и удары сердца, и порывы бешенного ветра. Всё остановилось в ожидании решительного момента.
– ДАВАЙ!!!
Джонни резко выпрямил ноги и они, словно выпущенные из катапульты «Грифона» снаряды, вонзились во что-то осклизлое и мягкое, в то, что не ожидало удара, и поэтому в панике метнувшееся в сторону, обратно в черноту моря.
Горец победно завизжал. Светящаяся точка взорвалась в его голове нестерпимо ярким светом, который вырвался из глазниц и оскаленного рта. Море, содрогнувшись от его ужасного вида, наслало на Джонни самую большую из своих волн.
Его подхватила могучая сила. Она протащила горца по крутой спине огромной волны и закинула на вершину её гребня. Там, оседлав вершину горбатого монстра, Джонни увидел… землю!
– ЁХУУУ-ХУУУУУУУУУ! – восторженно проревел горец, и в его широко открытых глазах отразились скалы, пляж и согнутые деревья близкого берега. Он онемел, оглох и был готов ослепнуть от эйфории!
Но следующий момент волна обрушилась вниз, и тонны воды оглушили и раздавили горца. Джонни выпустил из рук мешок. Его тело быстро проваливалось в черную бездну. Но даже холодная толща воды не смогла стереть с лица восторженную улыбку.
Он очнулся. Во рту противно хрустел песок, глаза закатывались от тошноты. Каждая клетка мышц кричала от ноющей боли.
«Наверное, я умер… » – разлилась в мозгу вязкая, дурная мысль.
Джонни сгрёб рукой пригоршню мокрого песка. Сильно сжал, как только смог, ладонь в кулак. Затем разжал кулак. На раскрытой ладони остался неровный комочек песка. Он всё-таки был жив…
Горец с усилием встал на четвереньки, поднял голову. Это был пляж. Узкая жёлтая кайма неизвестного берега. Айвондил? Ирсельнорт? А может родной Годгоррат?! Это ему было не известно. Чужая земля манила жизнелюбивым щебетом птиц и густыми зарослями низкорослых деревьев.
Джонни повернул голову вправо и понял, что он не один – на песке безжизненно распласталось уродливое тело его мучительницы. Он с омерзением посмотрел на широкое мускулистое туловище, мощные упитанные бёдра и необыкновенно стройные изящные лодыжки, плавно переходящие в огромные перепончатые ступни. Более всего поверженная Миока походила на лежащую верх брюхом дохлую лягушку.
Он с усилием подавил новый приступ дурноты. Попытался встать, но обессилено растянулся на животе. Немного отдышавшись, горец нашёл в себе силы подползти к Миоке. Джонни не имел права не попрощаться с ней.
Миока всё ещё была жива. Рот уродливого существа ритмично хватал воздух. За толстой бурой шкурой, где-то в глубине широкой груди, об рёбра яростно билось сердце.
Он сумел привстать на одно колено. В этой позе Джонни стал похож на кавалера у ложа своей возлюбленной.
– Что, шлюха, как тебе мои «ножжки»?! – гадко хихикнул горец.
Миока не ответила, продолжая так же ритмично открывать рот.
Джонни обратил внимание на её глаза. Один из них бессмысленно таращился в небо, а от другого осталась лишь студенистая кровавая каша. Горец злорадно хмыкнул, припоминая события последних часов.
– А рифма у тебя и вправду «вульгарная», – добавил он и затрясся от приступа истерического смеха.
К горлу подкатила новая порция тошноты. Он не выдержал, и его вырвало. Силы разом покинули сознание и мышцы горца. Джонни в беспамятстве упал лицом в лужу собственной блевоты.
Когда он пришёл в себя, Миока уже издохла. Два поджарых шакала сосредоточенно рвали бок морской хищницы.
Джонни с трудом поднялся на ноги и, сильно пошатываясь, сделал несколько шагов по направлению к лесу. Две пары внимательных угольков выжидательно вперились в спину горца. Он сделал шаг, потом ещё и ещё, и окровавленные мордочки погрузились обратно в рану. Посмотрев со смутным чувством благодарности на разбросанные на песке яблоки, он, не оборачиваясь, скрылся в гуще леса.