Ненормальная

Кому они нужны, эти мечты? Кто их выдумал? Кто дал способность человеку - придумать себе какую-то далекую цель и гнаться за ней, не разбирая дороги? Наверное, боги когда-то решили так наказать все человечество, или просто унять энергию, которой всегда было слишком много. Чтобы люди не тратили ее хаотически, норовя разнести весь мир в молодеческой удали, или чтоб не могли объединиться, и свергнуть богов с пьедестала... А так - у каждого свой бог, свои небеса, своя бездна, к которой он идет, почти не сворачивая, и тратит всю жизнь на погоню.

   Что хуже - истратить всю жизнь, но так и не достичь того, о чем мечталось, или поймать, наконец, эту радугу за хвост, а потом, испугавшись, не знать, что с ней делать? Наверное, все-таки, лучше выбрать первый вариант - ведь всегда есть тот свет, что греет и ведет, и дает надежду, и дарит оправдание: я стремился, но так и не смог.

   А вот когда ты ее получил, когда взял в свои руки - что делать дальше? Ведь вот же она, в твоих ладонях, и сейчас должно навалиться счастье и смыть тебя голубым потоком, несущим к нирване. А оно не наваливается. А ты сидишь, испуганный, держишь в руках, и дальше не знаешь, что делать: слишком хрупкая она, слишком трепетная, чтобы просто так хватать грубыми лапами. И не знаешь еще - обожжет тебя от прикосновения, или обдаст лютой стужей, или растает, как снежинка, от легкого дыхания?

   Что делать с тобой, Анюта, мечта моя, сбывшаяся ли? Как сделать тебя счастливой, как не сломать, привязывая к себе, как не сжечь, пытаясь согреть, дать свободу, не отпуская?

   Сидишь, такая тихая, у меня на коленях, снова о чем-то думаешь... о чем? Пустишь ли меня когда-нибудь, в этот свой мир, такой странный и такой загадочный? Ведь полностью он никогда тебя не отпустит - тебе там хорошо одной, как никогда не было здесь, со мной. Или было с кем-то еще, о ком я не знаю? Если так, то и знать не хочу - умру, наверное, от зависти.

   Вот так, не заметно для себя, заговорил возвышенным языком. А ведь раньше вообще не уважал людей, которые мыслят высокими категориями. Не понимал философию в универе, сдавал кое-как, на тройбан, а литературу в школе всей душой ненавидел. Не понимал: зачем тратить время на болтовню о всяческой хитромудрости, когда нужно идти и делать? А сейчас вдруг накрыло. Или повзрослел с опозданием? Или это все ты, Анька, и твое тлетворное влияние?

   Я ведь и к музыке раньше по-другому относился: веселенький фон, не более. Слушал, конечно, рок, потому что реальные парни только его и слушают: всякая другая мура просто не принималась. Повзрослел - положил болт на правила и просто фоном втыкал радио, что там несли - не обращал внимания. И поражался людям, которые на полном серьезе обсуждали чей-то новый альбом, и достоин ли очередной кривляка какой-то там награды. О чем они все? Бред бездельников.

   И был уверен, что тебя этот шум вообще раздражает, потому что, садясь в машину, ты морщилась и вечно просила выключить. Я и не сопротивлялся. Кто ж знал, что все, чем я забиваю уши - это дешевое дерьмо, которое портит карму? Твои слова. Я такими раньше тоже никогда не бросался.

   И понял, что ничего не знаю о жизни, однажды вернувшись домой на пару часов раньше. Безумно был рад, что ты в этот день не сбежала, а милостиво осталась у меня, пообещав дождаться. Хотя, зачем себя обманывать? Просто выспаться хотела. А я свернул все дела, какие только мог, и на всех парах летел к тебе, такой одинокой (ну, так мне казалось).

   Грохот басов был слышен на первом этаже. Еще поморщился от мысли, что тебя это, наверное, уже достало за день. И сбежать не можешь, потому что ключи не оставил. Конечно, конечно - забыл. Совсем не потому, что боялся тебя не застать у себя дома.

   Но приближаясь к своей квартире, понял, что басы гремят у меня. Соседи, наверное, решили, что парень совсем кукушку потерял, но мне уже было параллельно. Зашел, прикрыл дверь - никто не выскочил мне навстречу (а я-то уже напридумывал, нарисовал картинку), прошел в комнату и застыл:

   Не помню уже, что ты там слушала, но даже сейчас представляю выражение лица: чистый экстаз. Под что-то кричащее и оглушительное, ты тихо подпевала. При этом жило все твое тело: пальчики словно наигрывали на клавишах, ноги отбивали ритм, спина изгибалась, как в танце.

   Я впервые увидел, каким спокойным и умиротворенным бывает твое лицо, и какой радостью может светиться, даже с закрытыми глазами. Позже я понял, что слушать ты любишь именно так. И все, что приносит тебе кайф, предпочитаешь делать с сомкнутыми ресницами. Почему? На этот вопрос ты всегда пожимала плечами и говорила, что это объяснить невозможно. Нужно просто ощущать. Ну да, тебя послушать - так все в этой жизни просто.

   Мелодия закончилась, началась другая. Прослушав несколько нот, ты нахмурилась, протянула руку к ноутбуку и остановила, все еще не замечая меня. Включила следующую, так же вдумчиво оценила, приподняв бровь, что-то там подкрутила, настраивая звук, и довольно откинулась головой на диван. Ну да, ничего удивительного: где ж еще сидеть, как не на полу? Ты же не любишь кожаную мебель. Именно из-за тебя этот шикарный диван уехал к отцу на дачу, вызвав всеобщее удивление: красавцу не было и года. А его место занял другой, раньше и не посмотрел бы на него, но что-то дернуло, мысль, что этот должен тебе понравиться. Ждал восторгов, услышал лишь емкое "круто, этот намного удобнее". Все в твоем вечном, сдержанном стиле.

   Куда девалась тогда твоя сдержанность, куда улетела задумчивость, которая вечной печатью лежала на лице? Заставляла пытать мою душу вопросом: что навеет на этот раз? Какой заворот мозгов мне грозит?

   Ты кайфовала в полном одиночестве. В тот момент я поверил словам, что скучно тебе бывает в толпе, одной - никогда. Даже во время секса мне редко удавалось поймать тебя на чем-то подобном. А видит Бог, я старался. Начал ощущать себя неполноценным, от того, что одной тебе лучше, чем со мной. И старался хоть одним глазком заглянуть туда, в этот мир, где тебе совсем не одиноко.