Между строк

— Конечно, это не значит, что эти книги написала ты, — словно прочитав ее мысли, продолжил парень, — но я стал замечать, что ты постоянно что-то пишешь, когда я выполнял твои поручения. Ладно, скажу честно, я даже читал пару раз, когда ты не видела, — Хэнк вскинул руки, показывая, что не хочет ругаться и осознаёт свою ошибку.

Дебора все ещё молчала, внутренне морщась от того, что парень копался в ее рукописях. Ничего секретного в них не было, но от самого факта вторжения в личное пространство по коже у девушки забегали мурашки, так как ей требовалось некоторое время, чтобы подпустить человека к себе. На секунду она почувствовал себя преданной и словно ограбленной. Вопреки обычно тихому поведению и даже некоторому испугу, ей вдруг захотелось наорать на Хэнка и выкинуть его из квартиры, однако Дебора прекрасно понимала, что парень прочёл ее рукописи из чистого любопытства, заметив их во время уборки. Выходит, отчасти в этом был виновата она сама — если не хочешь, чтобы твои вещи увидели посторонние, нечего раскидывать их, где попало.

Однако, несмотря на здравые мысли и то, что в поступке Хэнка действительно не было ничего криминального, Дебора не только разозлилась, но и занервничала. Она снова почувствовала себя школьницей, над творчеством которой насмехались одноклассники. Ей вдруг захотелось тут же пойти в спальню и убрать со стола все рукописи, спрятать их поглубже в ящик и больше никогда не доставать.  

— Я заметил схожесть стиля. И схожесть фамилий, — продолжил Хэнк, словно не замечая замешательства собеседницы. — А, и ещё я сегодня забрал почту и там письмо из издательства на имя Деборы Мэй, — хохотнул он, моментально сведя на нет все свои дедуктивные изыскания.

Не потрудившись даже ответить, Дебора едва ли не кинула чашку с кофе на стол и побежала в коридор, где парень обычно оставлял почту. Заметив на тумбочке у входа небольшую стопку белой бумаги, она схватила её, чуть при этом смяв, и принялась лихорадочно перебирать. Когда за счётами и сообщением о предстоящей оплате квартиры обнаружился конверт с голубой эмблемой издательства, Дебора едва не лишилась чувств.

Дело в том, что некоторое время назад она отправила в журнал свой рассказ, как делала это много лет назад, решив, что стоит напомнить о себе перед предположительным выходом нового романа. Надежда на публикацию была небольшой — чаще такие издания принимали новых и никому не известных авторов, — но все-таки существовала, так как Дебора не успела сильно засветиться в литературных кругах. Тем более, наличие двух едва ли продающихся романов вряд ли сильно отдаляло ее от начинающих авторов.

Кое-как открыв конверт трясущимися руками, она осторожно вытащила из него сложенный вдвое лист, уже заранее готовая принять отказ. Из-за волнения слова расплывались перед глазами, а буквы словно прыгали с места на место, делая текст совершенно непригодным для понимания. Сделав глубокий вдох, Дебора попыталась расслабиться и некоторое время переводила взгляд с логотипа на приветствие, пока не решила, что готова прочесть письмо полностью. И какого же было ее удивление и, несомненно, восторг, когда за начальными формальностями обнаружилось сообщение о принятии рассказа и номер телефона, по которому стоило позвонить, чтобы обговорить все условия публикации.

Не веря своим глазам и счастью, Дебора несколько раз прочла письмо, то и дело задерживаясь на заветных строках и радуясь, как девчонка. Голову заполнили тёплые воспоминания о прошлом, в котором она, настойчивая и полная решимости, была готова покорять литературные высоты. Это неожиданное согласие на публикацию вернуло ей веру в себя и в то, что, возможно, ее ещё ждёт успех. В конце концов, далеко не все известные люди становились популярным в двадцать лет.

Беспечно напевая себе под нос, что было для нее большой редкостью, Дебора направилась было в гостиную, но тут же замерла, заметив Хэнка, все ещё сидящего на подлокотнике. Восторг от письма как рукой сняло, а на его место пришло волнение и даже лёгкое раздражение, так как вопрос парня про Дарлин Мэй все ещё оставался открытым. Вернее, отрицать что-то уже не было смысла, отчего Дебора нервничала ещё больше — ей совсем не хотелось, чтобы Хэнк случайно сболтнул кому-то ее реальное имя или, что еще хуже, адрес.

— Эй, подруга, ты так и будешь там стоять? — неожиданно спокойным тоном поинтересовался парень, снова доставая сигареты. — Может, расскажешь, чего тебе там прислали?

Немного поколебавшись, Дебора все-таки шагнула в гостиную — будь, что будет, все равно с ее стороны будет глупо отрицать связь между ней и этим дурацким псевдонимом. Неспешно идя к дивану и раздумывая, как сказать обо всем Хэнку, девушка уже ненавидела эту Дарлин Мэй, словно та была реальным человеком. Но делать нечего, как говорится, мы в ответе за тех, кого приручили. И кого придумали тоже.

— Недавно я отправила свой рассказ в один журнал, и они приняли его на публикацию, — сухо сообщила Дебора, вернувшись к своему остывшему кофе. Она хотела бы рассказать Хэнку больше, хотела бы показать свою радость и поделиться планами, но просто-напросто не могла открыться, как бы дружелюбно парень себя ни вёл.

— Ух ты! Значит, ты действительно писатель? — в голосе Хэнка слышался такой восторг, словно он познакомился с каким-нибудь всемирно известным автором, а не неудачницей, которая едва ли что-то издала. — Что ж, приятно познакомиться, мис Мэй, — шутливо добавил он, протянув ладонь для рукопожатия.

— Хэнк, послушай, — вздохнула Дебора, проигнорировав его жест. — Да, я и есть Дарлин Мэй. Вернее, это мой псевдоним, который я, если честно, не очень люблю, поэтому, будь добр, не называй меня так и не рассказывай об этом никому.

— Да кому мне рассказывать? Да и эти книжки все равно едва ли кто знает, — простодушно ответил Хэнк и тут же осознал свою ошибку, заметив, как поморщилась Дебора. — Извини, я не это имел в виду.