Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 173 из 290

Это проект конечной фазы построения машины времени, то есть, ее окончательная физическая форма. Петро представлял ее как портал, через который смогут проходить люди и объекты, отправляясь в прошедшие или будущие эпохи. Машина состоит из двух выдвижных стержней, соединяющихся, создавая сам портал; внизу находится подобие пьедестала, где располагаются цилиндры арктикума – искусственная форма чистого минерала, которые работают как двигатель. Структура придумана так, чтобы ее можно было легко собрать и разобрать, ведь аппарат отправляется во времени вместе с путешественником, таким образом, способность носить разобранную машину с собой – вопрос максимальной безопасности.

– Замечательно. Значит, мы можем перейти к фазе построения объекта. Я должен поговорить с остальными, мне понадобится много рабочих рук, чтобы собрать эту красавицу, – говорит Есимицу, разглаживая бумагу с чертежом.

– Так приятно видеть ваш прогресс… – раздается за их спинами хриплый голос.

– Господин Тотенкопф! Какая неожиданность! – иронизирует Петро, увидев худого ученого, наблюдающего за их работой, уже в третий раз за день. «Так приятно видеть ваш прогресс…» – это коронная фраза доктора, которая должна бы мотивировать исследователей, но из-за того, что он произносил ее в самых неожиданных ситуациях, этот комментарий часто пугал ученых.

– Сколько времени осталось до полной готовности машины... – спрашивает доктор.

– Это зависит не только от нас, – говорит Есимицу, опасаясь наказания. – Весь процесс является коллективным трудом десятков ученых. Мы ступили на совершенно новый для науки путь. Вы же понимаете, то, что мы создаем сейчас – это еще неизвестные человечеству технологии.

– Я спросил не об этом… – холодно возражает Тотенкопф.

– Чтобы машина была готова к использованию, понадобится около двух лет, – отвечает Петро.

– Советую вашим будущим «я» помочь вам ускорить процесс… – говорит ученый, исчезая в темноте.

– Вообще-то он прав. Их помощь нам бы не помешала, – комментирует Есимицу.

– Я уже много об этом думал. Наверно, они не могут прийти, потому что боятся изменить прошлое и, таким образом, самих себя. Представь себе, сколько факторов окажется в зоне риска, если они появятся прямо сейчас? Они изменили бы собственную историю и уже не были бы самими собой. Кроме того, они могут знать о других факторах, еще не известных нам, или…





– Может быть, нам никогда не удастся отправиться во времени в этой машине, или кто знает, даже не сможем ее достроить, – печально говорит инженер.

– Именно, – продолжает ученый. – Но в любом случае, мы узнаем об этом, только если построим машину. Меня беспокоит, что с этим небольшим количеством арктикума далеко мы не уйдем. Как думаешь, есть возможность синтезировать его в лаборатории?

– Ха-ха! Представь себе, Петер-сан, если мы не можем синтезировать такие известные и ценные элементы, как золото и серебро, что уж говорить об арктикуме, свойства которого еще не полностью изучены…

– Таким образом, малое количество арктикума, которым мы располагаем, израсходуется еще во время тестов. Единственное, в чем можно быть уверенными – рано или поздно нам понадобится больше, а это означает рискованное вторжение на советскую территорию, чтобы вывезти его в большом количестве. Я уже исследовал все возможности и то, какие органы власти должны быть вовлечены, и не вижу другого варианта, кроме войны катастрофических масштабов для обеих сторон.

– Лучше Екаю об этом не знать, по крайне мере, пока. ‒ соглашается Есимицу, называя мрачного доктора именем персонажа японского фольклора, чтобы не произнести его имени.

– Ладно… Если позволишь, пойду расскажу новости Фридриху. Он будет в восторге!

– Хорошо. Но помни: строжайшая секретность! – предупреждает инженер, напоминая, что информация должна оставаться между участниками проекта. «Строжайшая секретность» – это практически девиз некрополя, произносимый всеми в любых ситуациях, когда речь идет о конфиденциальных данных.

Петро кивает и оставляет инженера в его кабинете. Он отправляется на метро – системе поездов, соединяющих главные части подземной лаборатории, в юго-западный сектор некрополя, где живет Фридрих и его жена, Хильдегард, с которой немец познакомился годами раньше. Хильдегард появилась в подземелье вместе со своим покойным мужем, швейцарским археологом, который погиб под оползнем во время раскопок археологического памятника. После смерти супруга она стала лишней здесь, и Тотенкопф скорее всего избавился бы от нее и ее пятилетнего сына, Томаса, чтобы они не смогли ничего никому рассказать о некрополе на поверхности. Фридрих, который с тех пор как познакомился с молодой женщиной, испытывал к ней большую симпатию, предложил себя в качестве опекуна, приняв мать и сына. Со временем они полюбили друг друга и поженились в местной часовне – одном из редких религиозных объектов в некрополе, позже у них родился сын Вольфганг, названный в честь Моцарта, одного из любимых композиторов Фридриха.

Метро за несколько минут отвозит ученого к дому друга – большому пятиэтажному зданию, построенному в стене огромной пещеры возле красивого парка с термами. Еще в вагоне и снаружи, спускаясь, Петро встречает нескольких знакомых. Он достаточно известен среди местных жителей, ведь помимо харизмы и владения разными языками, он один из лучших футболистов некрополя, привлекающий фанатов разных национальностей. Его команда – Nekropole Football Club, или просто Nekropole, уже много раз становилась чемпионом внутренней лиги, а их главный соперник –  Fratelli d’Italia, или просто Fratelli, команда, изначально созданная итальянскими учеными. Название происходит от первой строчки итальянского национального гимна, хоть теперь в ней играют люди со всего мира.