Пыльными дорогами. Путница

Ехали мы молча. Лишь изредка я на колдуна поглядывала, только все время на спокойный да ровный взгляд натыкалась. Не усмехался, не гневался, не улыбался. Разве ж Ладимир таким бывает? Выходит, бывает.

- Долго нам до Трайты ехать? – спросила наконец.

- Долго.

А и то! Чего ж еще сказать-то? И ответил, и ни слова не понять.

- Сколько ж?

- Верхом за две недели управимся. Если погода не испортится.

Две недели! Хоть я грамоте и не обучена, а знаю, что в неделе семеро дней и каждый от солнца до солнца. Пока птаха не слетела с гнезда – день, как только крылом махнула – ночь и нового дня жди.

Отец мой, торговал всю жизнь с купцами заезжими, лавку свою держал. Он человек, грамоте обученный. Книги какие-то все писал пером острым, считал чего-то. Братьев моих старших, Станимир и Третьяка, обучил читать и писать, а нам, девкам – Ружице, Любомире да мне – учиться ни к чему, решил. Сестрам-то ладно, а вот я. Кто же думал, что в белый свет уйду?

- Не испортилась бы, - пробормотала в ответ.

- Размокнуть боишься?

- Боюсь грудную болезнь схватить. Ты-то не поможешь.

Ладимир будто не заметил укора моего.

- Ну помирать не брошу.

- Ты ж не знахарь.

- Не знахарь, - спокойно согласился он. – Но кое-чего о травах и снадобьях знаю.

И что ж ты только не знаешь? Обо всем, видать, научили.

Опустив глаза я увидела, как шелковая трава стелется под копытами Мирке, а пчелы с цветка на цветок перелетают и собирают мед. Не боюсь их совсем – с роду не кусали.

Лес позади уж остался, а поле только-только объятия свои раскрыло. Исчезла сама память о селении ведуньем. Впереди расстилалась широкая необъятная белардская степь. В наших краях куда ни глянь – то поля, то степи. Вот дальше, к северу, там сплошные леса. Густые, непролазные, темно-зеленым покрывалом на холмах лежат. Сказывали люди, что на тех холмах и Трайта стоит, бескрайним зеленым окруженная.

К востоку тверди каменные, что горами зовутся, а за ними…А что за ними я и не знала. И никто не знал. Бывалые люди говорили, будто там племена дикие живут – кочевники, да лесной народ. О первых все знают и боятся, что их орды в Беларде подойдут. А вот вторые – те вовсе незнакомы нам. Сказывал один гусляр, что живут они в чаще густого леса, своим богам поклоняются, да с духами предков говорят. И носят на себе шкуры диких зверей, ими убитых. И нет у них ни городов, ни государств, ни князя, ни рати – только дома крепкие толстостенные, что от лютых морозов хранят.

А к западу, до самой границы, те же беларды живут. А уж за заставами княжескими лежит диковинная страна, что Ельнией зовется. Сколько раз снилась мне она, сколько раз грезилась. Говорили купцы заезжие, что дома там все каменные. А правителя тамошнего не князем, а королем величают. И сидит он на высоком троне в крепости такой, что никакой армии приступом не взять. Ежели скучно ему станет, так он промеж своих дружинников, что рыцарями зовутся, состязание заводит. Сходятся они на длинных копьях и верхом. Кто другого из седла выбьет, тот и победитель.

Армия там сильная, с чародеями заодно стоит. А витязи королевские каждый свой знак имеет, на щите начертанный. Еще, сказывали, одеваются там не так, как мы. Лаптей и вовсе не носят, а уж чтобы баба в сарафане ходила, так совсем непристало. И боги там другие, и порядки, и обычаи, и люди. Вот бы мне попасть туда, вот бы хоть одним глазком все увидеть.

Велик наш мир. И сколько же в нем всего интересного, сколько я не знаю и не видела. Говорят, что есть земли, где сплошной песок и волны на нем, будто в море, будто живые.

А еще слышала я сказку о заповедном острове, где сохранилось древнее племя змей крылатых. Будто бы драконами их прозывают. Будто бы мудры они и живут вечно, и хранят несметные сокровища. Врут видать люди. А, может, и не врут?

- О чем задумалась, лисица? – вырвал из сладких грез Ладимир.

- Не о тебе уж верно.

Колдун только усмехнулся, что привык делать при каждом моем слове:

- Поговорим что ли? А то уж совсем скучно стало.

Вот те раз! То молчал как сыч, а то «поговорим»! Не зря баба Пронья сказывала, что мужиков в жизнь не понять. А колдунов того и подавно.

- Можно и поговорить. О чем желаешь?

- Смотрю вот на тебя, Вёльма, и думаю, чего ж девка молодая решилась одна в Трайту ехать?

- Арьяр что же, не сказал?

- Что сбежала? – спокойно, не обращая внимания на мои глаза удивленные, спросил Ладимир. – Сказал. А отчего ж сбежала? Не каждый день девки из дома бегают. Иные вон и за ворота выйти боятся.

Я натянула поводья Мирки и сравнялась с Ладимиром.

- Иные и с мужиками чужими в дорогу не идут, - сказала. – А мужики иные девкам головы не морочат, чтоб те морды друг другу били.

- Уела, - довольно протянул Ладимир. Будто ему нравился спор наш. – Чернаве я голову не морочил. Сама за мной увязалась. Думала, раз краше ее в селении нет, так на ней и женюсь.

- И что ж не женился? Не подошла?

- Отчего ж? Подошла бы, если б не сварливой была да я б не колдун. У нас ведь, Вёльма, чародеи не женятся.

- Как? – я даже в седле на миг покачнулась.

- Да ты с лошади-то не падай, - засмеялся мой спутник. – Тот, кто путь служения выбирает, должен что-то взамен отдать. Вот и лишают они себя семьи и детей.

- А как же прабабка моя? Она ведь жрицей была?

- А муж у твоей прабабки был?

Я только плечами пожала. Почем же мне знать?

- Вот видишь. Тот, кто с даром родился, выбрать должен – путем человека идти, или, путем чародея. Негоже богов и людей обманывать. На то, чтобы силой овладеть, годы нужны. А разве с мужем и детьми они у тебя будут?