Страница 9 из 124
Ленка уже взяла себя в руки, Игорь же чувствовал себя так, будто плавает в очень солёном и очень горячем море. Он повторил шутку про семейного психотерапевта, забыв, что она уже потеряла свежесть. Но жена неожиданно прислушалась. Она принесла из прихожей целую кипу газет, которые из почтового ящика у нормальных людей отправляются прямиком в корзину.
- Я видела телефон, - сказала она. - Будет неплохо, если ты тоже поищешь. «Частная психотерапевтическая служба», объявление в синей рамке где-то внизу страницы.
- Скажешь им, что сын видел нашу семейную ссору?
Лена бросила на него укоряющий взгляд.
- Скажу, Гошик. Но не бойся, мамку твою они не отнимут. Мамка имеет свою голову на плечах и способна дать отпор любому вежливому психиатру, в голову которому придёт уничтожить наш семейный покой. А если он будет настаивать, ты просто набьёшь ему морду. Прямо как мне. Ведь правда?
Этот укол Игорь тоже покорно принял. Он бы, конечно, предпочёл, чтобы уколы были вещественными, а не словесными. Да хоть прямыми в челюсть, в самом деле!
После недолгих поисков искомый телефон был найден, однако наградой им были лишь короткие гудки. Два, три, четыре раза - одно и то же. Лена тыкала и тыкала в кнопки, длинные ногти оставляли на старом чёрном аппарате заметные царапины.
- Может, просто жар? - сказал Игорь, борясь с искушением поймать её пальцы в охапку.
- Я померила ему температуру, пока ты наматывал на кулак сопли. Тридцать шесть и семь, всё в пределах нормы.
Услышав очередные гудки, Ленка выругалась, набрала другой номер - областной поликлиники. Коротко переговорила с диспетчером и бросила трубку на рычаг.
- Сказали, что педиатр подойдёт к вечеру. Слишком много сегодня вызовов.
В голосе её слышалась непомерная усталость. Игорь потёр обожжённое запястье. Красноты там уже не было, волдыри так и не вскочили. Но всё же. Всё же...
- Тогда я, наверное, пойду в сервис. Ты же знаешь, как я не люблю врачей. Мужчина должен зарабатывать деньги, и всё такое.
Лена не стала говорить что-то вроде: «ты мог бы взять выходной», она нетерпеливо махнула рукой, мол - иди давай - и Игорь вдруг почувствовал обиду. Лицо женщины выражало крайнюю озабоченность, жилка на шее трепетала. Ссадина на щеке казалась росчерком нагретого металла в темноте. Какая же она сейчас красивая!
- Держи меня в курсе, - сказал Игорь, и вышел, хлопнув дверью.
В подъезде он долго стоял, наблюдая, как из-под носа вырывается еле заметное облачко пара. Что бы ни случилось с пацаном, это случилось в момент, когда костяшки руки отца коснулись щеки матери. Внезапно Игорь подумал, что Кирилл каким-то образом знал, что отец оставит их в трудный момент. Хлопнет дверью, скажет: «держи меня в курсе», или что-то в этом роде, и преспокойно, как будто ничего не случилось, пойдёт на работу. Пацан просто смертельно обиделся, вот и все его проблемы. Педиатр тут не поможет. Поможет только хороший подзатыльник, или...
У Игоря закружилась голова. Он вспомнил, что не завтракал. По дороге, на углу Димитрова и Московского шоссе, торгуют прекрасной шаурмой. Как один мужчина может понять другого, если первый, тот, что помладше, жрёт, как комар? Простая, вкусная, жирная пища - вот то единственное, что объединяет мужчин по всему миру. Ну, и ещё выпивка, но малой не дорос пока даже до пива. Может, в будущем они отлично поладят, пропуская по кружечке каждый вечер... в будущем - но не сейчас. Сейчас он, Игорь, должен тащить на себе эту неспособность найти с сыном общий язык в одиночку.
Игорь нажал на кнопку вызова лифта и не отпускал до тех пор, пока двери не разъехались. Внутри его ждала прекрасная компания: Владимир Семёнович с девятого этажа, потный усатый мужик с вечно багровой шеей и не выдерживающей давление живота рубахой. Сейчас, зимой, живот напирал на куртку, наверное, пятьдесят второго размера, делая её похожей на хорошо накачанный мяч. Жена покупала Владимиру Семёновичу одежду на пару размеров меньше в надежде, что он сядет на диету, и Игорь сам видел, как сосед недели две назад относил эту самую куртку в ремонт - молния лопнула, а Владимир Семёнович не лопнул - всё ещё поглощает в немеренных количествах свиные рёбра. Игорь был страшно рад соседству. Вот уж кто непременно поймёт, и, возможно, даже успеет дать совет за секунды, остающиеся до земли...
Он открыл рот, чтобы поздороваться, и только тут понял - что-то случилось. Шея здоровяка была белая, как снег, а взгляд... взгляд - натурально бешеный.
- Семёныч... ты в порядке? Что? Сердце?
Игорь сорвал шапку и торопливо нагонять воздуха в лицо соседа, но тот только покачал головой.
- Нет, Игорёк. Всё кончено. Иринка...
Ага, значит, дочь. Ох уж эти детки. Какие-то проблемы. Серьёзные? Игорь вгляделся в лицо Семёна и понял: серьёзнее некуда.
- Она выбросилась из окна сегодня ночью, пока мы... пока нас не было дома. Разбилась насмерть. Сейчас едем в морг.
- Хочешь, напьёмся? - спросил Игорь, шевеля пересохшими губами, но Владимир Семёнович молча вышел из лифта.
Игорю расхотелось куда-то идти, но он, стиснув зубы, пошёл. У подъезда, конечно же, толпа народу. Бабки, которых выносит из дома при любом мало-мальски значимом событии. Плачущие родственники, какие-то официальные лица, что, подоткнув под мышки чёрные планшетки, с подозрением вглядываются в каждого встречного. «Мужчина, позвольте и вам пару вопросов? Не слышали ли чего подозрительного?» Не знаю, я с женой ссорился с беременной, влепил ей пару ласковых... Игорь зажмурился яркому, отражённому от снега солнцу. Сюрпризом стала почти такая же толпа у подъезда дома напротив. Таджик-дворник со смуглым, непроницаемым лицом под оранжевой шапкой, ворошил лопатой снег, словно не слишком представляя, что с ним делать.