Страница 79 из 124
Почти все сразу понимали, что перед ними духовное лицо – Игорь не мог взять в толк, как у отца Василия это выходит, ведь на нём была светская одежда. Многие просили их благословить, и отец с удовольствием это делал. Однако, когда он возвращался к отряду, лицо его было озабоченным. Игорь услышал, как он говорил толстяку:
- Они не готовы. Рано или поздно этот порох вспыхнет, и нам всем придётся несладко.
В храме в честь рождества пресвятой богородицы царила суета. Отчего-то Игорь ожидал увидеть множество работающих экранов, на которых в реальном времени отображались перемещения детей, но увидел громадную ночлежку и госпиталь, где вповалку лежали страждущие. Было очень светло, все свечи в кандилах горели, освещая лики святых.
- Мы не отказываем в помощи никому, - сказал отец Василий. – Располагайтесь. Скоро должны вернуться наши добытчики. Поедим не досыта, голодные времена ещё не прошли, но заморить червячка хватит.
К нему тотчас подошли две матушки и отвели погрустневшего, едва не упирающегося отца в сторону. Дел за его отсутствие накопилось в достатке. Прочие члены группы также разошлись, пожелав Лене скорейшего выздоровления.
Ей сразу нашли уютное место в дальнем конце зала, рядом с хозяйственными помещениями, где, судя по пышущему оттуда жару, располагалась котельная. Там же был и туалет. Помогли переодеться, повторно обработали раны. Лишь какое-то время спустя Игорь понял, что это подобострастие не имеет ничего общего с обычной заботой о женщине на сносях. Они, все эти тётки в платках и с непорядком в одежде, боялись её и как будто верили, что притихший ребёнок в чреве запоминает каждого, кто бросил на его маму косой взгляд.
Ещё он понял, что всё здесь держится на авторитете настоятеля – где бы не находился отец Василий, к нему всегда было приковано всеобщее внимание. Исчезни он, и дух товарищества улетучится. Этого места не станет меньше, чем за сутки, а жизнь Ленки и Марафонца едва ли будет стоить чёрствой хлебной корки.
Нужно уходить. И как можно быстрее.
- Здесь прекрасные люди, – сказала Лена, глядя по сторонам. Она восседала на матрасе по-турецки, положив руки на живот. – Они действительно пытаются найти выход. И знаешь, глядя на них, я думаю, что, возможно, ещё не всё потеряно.
Игорь хотел сказать ей о своих подозрениях, но не смог заставить себя открыть рта. Помолчав, Ленка спросила:
- Кирилл не хотел причинить мне вреда, правда?
- Отец Василий говорит, что нет.
- Не знаю, наверное, я смогла его простить. В тот момент, когда он упомянул Голос… именно тогда я поняла, что они ещё способны любить. Пусть не родителей, но – любить. Да, их игры жестоки, но кто из нас не отрывал в детстве мухам крылышки, скажи мне, Гоша?
Она вдруг прильнула к нему.
- Прости за то, что не верила в тебя всё это время. Я была плохой женой.
Включили радио – за прошедшие сутки в эфире многое поменялось. Зазвучала музыка, что-то наподобие аргентинского танго. Игорь ожидал, что отец Василий, который как раз следовал мимо с корзиной чистого белья, рассердится, но тот состроил серьёзное лицо и стал пританцовывать. Ленка засмеялась и показала большой палец. Игорь чувствовал себя так, будто в сердце у него кто-то открыл кран и вся жизнь уходит оттуда, оставляя лишь скорлупу.
- Смотри, я кое-что нашла там, в подземелье, - сказала супруга, когда они вновь остались вдвоём. -Не думала, что мне представится шанс тебе его показать.
Рука нырнула в карман джинсов и извлекла жёлтый дубовый лист. Наверху, в парке, росло множество дубов, и по осени кто-то из работников, должно быть, принёс его на сапоге вниз. Не смотря на приключения, которые выпали на его долю, лист этот прекрасно сохранился.
Ленка разгладила его на коленке, а потом, аккуратно водрузив на ладонь, поднесла к лицу и глубоко вдохнула.
- Помнишь?
Ещё бы он не помнил. Дубовый лист был символом первой осени, которую они провели вместе, гуляя по тенистым аллеям парков. Из дубовых листиков она сделала ему погоны, когда Игорь собирался в военкомат и мог вернуться оттуда только через два года. По дубовому листу они постоянно носили в карманах и невзначай демонстрировали друг другу, когда нужно было подать знак в людном месте. Или просто дать понять – «я с тобой»… Он подарил ей кулон с дубовым листиком, который Ленка через пару лет перестала носить. Не то потеряла, не то положила в шкатулку, где уже пылились оставшиеся от умершей мамы драгоценности. Игорь никогда не спрашивал.
Он осторожно принял из рук жены лист, раскрошил пальцами повядший край. Разжал пальцы и наблюдал, как он планирует к ногам жены.
- Мы были почти детьми. Делали, наверное, много глупостей. Посмотри – мир изменился. Глупости теперь делают совсем другие существа, и они не столь безобидны, как хотелось бы. Одна такая блажь едва тебя не убила.
Лена открывала рот, как рыба. Игорь веско сказал:
- Какие бы то ни было глупости я отныне объявляю вне закона.
Повернувшись, он пошёл прочь. Шаги зло отдавались под куполом храма, а голоса, слышные тут и там, казалось, шептали проклятия, не смотря на общий позитивный тон и изредка звучащий смех.