Дети радиопомех

Оглядевшись, он не увидел Кирилла. Не смог его узнать среди десятка недвижных фигур, идолов, лица которых казалось восковыми в неверном свете.

- Пусть мать первого слышащего встанет на ладонь.

Игорь и Ленка увидели на полу грубый рисунок – пятерню, каждый палец которой был нарисован отдельным мазком, грубым и широким, как будто вместо кисти использовали веник, обмакнув его в красную краску. Оттолкнув мужа, Лена встала, куда было велено. В своей зелёной куртке она походила на смешную пузатую горошину, которую кухарка нашла в коробке с рисом. Оказалось, что темнота обманчива, и пространства вокруг оставалось не так уж много – какие-то шестерни, валики и колёсики касались женщины со всех сторон, в том числе и спереди, будто усики любопытных насекомых. На ткани расплывались пятна масла.

- Что дальше? – спросила она, и, подняв лицо, закрыла глаза, будто готовясь услышать самую восхитительную музыку в своей жизни.

Игорь не мог заставить себя пошевелиться. Он вспомнил, как листал «Волшебника в стране ОЗ». До конца он так и не дочитал, добравшись до того места, где Дороти и её друзья идут по мощёной золотом дороге, но в голове вдруг всплыл озвученный голосом жены текст. «…особенно  поразил Дороти трон зеленого мрамора в самом центре зала. Это было мраморное кресло, тоже украшенное изумрудами. На этом кресле возлежала огромных размеров Голова. Рук, ног, туловища у нее не было, как не было и волос на черепе. Зато были нос, рот и глаза».

- Ты читала Кирюхе эту книгу, - пробормотал он, борясь с желанием облизать потрескавшиеся, и, кажется, кровоточащие губы. – А я… что делал я? Наверное, сидел в зале и смотрел телек.

Впрочем, как всегда.

И сейчас он вспомнил эту фразу, и следующую, и ещё несколько десятков. Он знал эту книжку наизусть, пусть и не отдавал себе в этом отчёта, переживая вместе с пацаном приключения и одновременно наблюдая за тем, как срывают с картонных лиц картонные же маски в ежевечерних ток-шоу.

«Я Оз, великий и могучий. Кто ты такая и зачем ко мне пришла?»

На миг ему на самом деле показалось что там, впереди, на троне из проржавевшей арматуры, покоится голова с пухлыми матерчатыми щеками, но через секунду – когда многочисленные шестерни заскрипели и провернулись, - иллюзия рассеялась. Возник оглушающий грохот. Забранные в решётки лампы под самым потолком заискрили, лопасти огромных вентиляторов, с которых капала вода, мелко задрожали.

Игорь бросился на землю, всерьёз уверенный, что потолок сейчас рухнет. Он хотел дотянуться до жены, но она вдруг оказалась чудовищно далеко; кто-то уносил её в красной пятерне прочь. Приподняв голову, он видел, как она опустилась на колени. Волосы шевелились, будто струи песка, сползающие с дюн во время величественного движения земных пластов. Фигуры детей оставались недвижны, а вот свечи гасли одна за другой. Под упёршимся в пол локтем лопнул спичечный коробок, срыгнув промокшее содержимое.

По мере того, как шестерни и ремни передач ускоряли свой бег, возник бормочущий голос; Игорь, намеревавшийся сделать единственное, что мог в этой ситуации – зажать руками уши, и кататься по полу, и кричать, - забыл всё на свете. Словно на испорченную пластинку с детскими сказками опустили иглу граммофона, работающего на ускоренном воспроизведении.

Фигуры начали раскачиваться, поймав в ужасном шуме особенный, извращённый ритм. Игорь сомневался в его существовании, однако движения детей были на удивление синхронными. «Я лежу на спине» - подумал он, - «лежу на спине и смотрю в потолок». Если бы он мог видеть сквозь землю и бетон, то увидел бы, что колесо вращается. Откуда здесь электричество?

И тут Ленка закричала. Удивительно, что Савельев расслышал вопль сквозь грохот. Её ноги больше не касались пола. Одежда застряла меж зубцов шестерёнок, и, по мере того, как всё увереннее они крутились, женщина билась сильнее и сильнее, словно муха в паутине. Он увидел, как она подтянула, как могла, к груди колени, чтобы защитить живот, и зубчатый ремень порвал ткань джинсов, обагрив всё вокруг кровью.

Дети взялись за руки, наблюдая, как бог из машины рвёт свою жертву. Подпевали его страшным песням. Рядом оказался Кирилл, он сказал не своим – и в то же время своим, потому что никто больше ему не вторил – голосом:

- Папа, ты чувствуешь? Они сейчас обменяются кровью, марафонец и мама, и тогда ты по-настоящему сможешь понять её! Больше не будет ссор, ты не будешь её бить, а она не скажет, что ты безвольный кретин. Вы вместе, вдвоём, услышите Голос! Разве это не чудесно?

И бешено захохотал.

«Фальшивый волшебник» - подумал Игорь растеряно. Он хотел отвести взгляд, чтобы не видеть, как мучается Ленка, но не смог. Глазные мышцы будто атрофировались. Даже сквозь шум слышно, как трещит ткань. – «Вот, что такое их Голос. Я Оз, великий и грозный… да? Так ведь было?»

Кусок ржавого железа – ничего больше. А что это значит, ну-ка, дети? Это значит, что его можно выключить. Игорь нашёл в себе силы приподняться на локтях и оглядеться. По трясущемуся полу скакала металлическая стружка.

Вот оно! Открытый щиток на одной из стен, с молнией на крышке, большой рычаг вздёрнут вверх, несколько лампочек горят красным зелёным. Здесь твоё сердце, волшебник? Пусть даже ты фальшив, как бумажный журавль, претендующий на настоящий полёт, ты успеешь забрать у меня жену, если прямо сейчас ничего не сделать.