Страница 3 из 124
- Кириллу вредна собачья шерсть, а я-то тут при чём? - буркнул Игорь, не сунув руки в карманы только потому, что в трусах карманов нет. Вместо этого он оттянул большими пальцами резинку, и тут же обругал себя последними словами: от Ленки этот жест, конечно, не укрылся. Уголок её рта дёрнулся.
Почему в жизни всё происходит не так, как в сериалах или книгах? Здесь остроумный ответ не восседает у тебя на языке, а шатается где-то по барам и суёт стриптизёршам пятисотрублёвые бумажки.
- Ты всегда при чём. Он твой сын, и ты всегда при чём. С того момента...
- Да, да, знаю, - Игорь закатил глаза, и следующие несколько слов они произнесли одновременно. – «Как ты полез ко мне в штаны, не купив презервативы».
Лена проговорила это с лёгкой брезгливостью на лице, Игорь - с покорностью заправщика, что принимает завалявшиеся у клиента в кармане пятидесятикопеечные монеты.
«Я тогда ещё не умел покупать презервативы, - ответил бы Игорь в любой другой день, - Я был ещё слишком маленький для такого».
В любой день, но не сейчас. Четыре утра - плохое время для семейных ритуалов. Если, конечно, это не секс.
Лена посмотрела на него с сомнением, словно решая, добить, или оставить как есть.
- У него, чёрт тебя дери, аллергия. Это болезнь, от которой умирают, а ты тискаешься с этой блохастой шавкой.
Игорь собрал в кулак всё доступное ему терпение.
- Послушай, я не собирался трепать его по голове, сажать на колени, жать руку, или что-то такое. Он уже взрослый парень, и...
Лена несколько раз кивнула, и Игорь понял, что допустил страшное. Он с ужасом смотрел, как разомкнулись её губы, готовые извергнуть притаившуюся там тьму.
- Ты не сажал его на колени, даже когда ему было в половину меньше. Это же твой ребёнок, Гош, почему ты так к нему относишься?
Вот он, момент, чтобы ответить на банальность весёлой неоспоримой банальностью. «Потому что я сам ещё ребёнок» само сюда напрашивалось. Но Игорь не посмел. Он превратился в самый ординарный из всех кирпичей в стене заброшенного дома. Внимающий беснованию ветра, швыряющего в него мусором. Лена говорила и говорила, напомнив ему о том вечере, когда они впервые были вместе, о вечеринке у общего друга, улыбаясь своей сломанной улыбкой, в деталях описала, что надела в тот вечер и во что был одет Игорь – «ты даже не снял любимую рубашку в клеточку, пока мы с тобой этим занимались. Будто император, который не расстаётся со своей мантией даже ночью».
Было больно. Игорь потёр висок.
- Будто не ты мне присунул, не ты, а кто-то другой, присунул и сбежал. А ты снизошёл до меня и своего маленького ублюдка уже потом. Благодетель херов. Я не имею права говорить тебе: «ну почему ты не взял тогда гондоны?», потому что это наш, чёрт тебя дери, малыш. И я его люблю. А ты, похоже, за десять лет ничего ещё не осознал.
Язык Лены разил, как меч. Громкий, как автомат Калашникова, защититься от которого нет никакой возможности.
Сделав три глубоких вдоха (они только раззадорили огонь внутри), она продолжила, не замечая, как звякают столовые приборы:
- Что, если марафонца ты тоже возненавидишь?
Так они назвали младшенького, который на всех парах спешил к своим Афинам, к ласковым рукам мамы и грубым, но тёплым - отца, преодолев уже добрую половину дистанции. Конечно же, Игорь его любил.
Он сказал:
- Я вовсе не...
- Что скажешь, Гоша-малыш? Что ты думаешь о нашем марафонце? Он тоже станет для тебя парнем из соседнего класса, у которого будет мамка, но не будет папки? Ты тоже будешь разговаривать с ним, как с роботом-пылесосом: «подотри там, принеси мне пива, не мешайся под ногами? Какого хрена у тебя двойка в дневнике и синяк под глазом?»
Игорь Савельев был неплохим парнем, но иногда глядеть на него не хотелось. Какая-то часть внутри него действительно зажмурилась. Возможно, вопреки всей его нелюбви к банальностям, это было сердце. А может, сонный, ворчливый желудок, в который только что обрушили стакан холодной газировки.
Он аккуратно припарковал стакан на краешке стола, размахнулся и ударил. Не сильно, тыльной стороной ладони, но этого хватило, чтобы Лена, всплеснув руками, будто утопающий, осела на пол.
Щека быстро розовела - осталась ссадина от кольца. Волосы топорщились от статического электричества, а в глазах плескалась злоба в гремучем коктейле со слезами. На секунду Игорь испугался, что живот сейчас лопнет, как наполненный чёрной кровью пузырь, но ничего не произошло.
- Я тебя со свету сживу! - сказала она, облизнув зубы.