Дети радиопомех

Из Кирюхиного окна виднелось шоссе и бегущие вдоль него, как собаки за пыхтящим, шумным грузовиком, трамвайные пути. Солнце играло яркими мячиками на снегу и в окнах дома напротив. Притихший, захваченный дурным предчувствием человеческий мир был Игорю по нраву. На ветвях деревьев качались птицы. Они растопыривали крылья, когда налетал ветер. Изредка по тротуару проходил человек, и тогда Игорь пытался разглядеть его лицо. Он нашёл на подоконнике кирюхин бинокль, но не смог настроить фокус. Шоссе, как обычно в час пик, стояло в пробке. Правда, двигалась она немного быстрее. Наверняка многие женщины сегодня остались дома. А все остальные - те, кто привык делать хорошую мину при плохой игре, кто ещё не понял, что мир начал меняться, вышли из дома, пожали плечами и отправились на работу.

Завтра все останутся дома - внезапно подумал Игорь.

Он оказался прав.

 

Ночью почти не спали. Лена легла было с сыном, благо, ширина кровати позволяла, но уже через два часа вернулась.

- Он не спит. Сидит на кровати и смотрит, как совёныш. То на меня посмотрит, то на окно, то наверх, то вниз... не могу так больше. Я оставила открытой дверь, чтобы слышать, если он вдруг встанет...

Зарылась лицом в грудь Игоря, и тот неловко погладил её по волосам.

- Мне очень страшно, - прошептала Лена. - Я не думала, что когда-нибудь могу так бояться. На самом деле, я просто сбежала. Сбежала от собственного сына, что я за мать-то такая? Ты по сравнению со мной просто отец года.

Они обустроили наблюдательный пункт. Игорь выдвинул кресло в коридор и уселся там, открыв чипсы и развернув к себе телевизор. Чтобы попасть к двери, требовалось перелезть через часового. Игорь вызвался дежурить первым, но даже когда они сменялись, никто не спал. Слышно было, как ворочается жена, пытаясь устроиться поудобнее, как она всхлипывает. Иногда сон как будто затягивал женщину, но несколько минут спустя тишину и бормотание телевизора колыхал вскрик. Тогда Игорь вставал с кресла и шёл проверить Ленку. Иногда он заглядывал в комнату сына и видел плавно покачивающийся на фоне окна овал лица. Можно было бы подумать, что он спит сидя, но едва ли спящему человеку удалось бы держать голову настолько прямо.

- Окно! - кричала из своей комнаты Лена. - Мы забыли про окно. О господи!

Игорь смотал ручки между собой скотчем. Он двигался в комнате, как спелеолог в незнакомой и опасной пещере. Сделал своё дело и вышел, по возможности держась на расстоянии от мальчика.

По ящику нескончаемым потоком шли фильмы и какие-то бессмысленные представления, песни прошлого и позапрошлого года - фоновый шум, которым пытаются заглушить растерянное молчание. Лебединое озеро не показывают, и ладно - решил про себя Игорь. В конце концов, он выключил телевизор. Тускло светился ночник. Рядом поблёскивала глянцевая обложка «Волшебника страны ОЗ», Лена принесла книгу из комнаты сына и швырнула на стол ещё утром. Или её притащил сюда, следуя новой блажи бесцельно менять местами вещи, Кирилл?

Вернувшись с кухни с чашкой кофе, Игорь принялся изучать картинки на первой странице. На обложке была нарисована карта, что хотелось водить по ней пальцем, повторяя про себя название и воображая все эти места... Игорь фыркнул. Женское занятие. Для женщин и для детей, если точнее.

За первой страницей последовала вторая, потом третья. Дороти неслась прочь от знакомого мира, покачиваясь в своём фургоне. Что она видела там, снаружи? Чувствовала ли, прижимая Тото к груди, как сучит его сердечко? Каждый образ, воспринимаемый сейчас Игорем, казался чётким, рельефным, как теснённая на металлической пластине картинка.

Внезапно он понял - эта странная штука и есть то, что можно назвать настоящим сопереживанием. Игорь никогда по-настоящему не сопереживал героям фильмов. Он мог хохотать над гипертрофированными, высосанными из пальца проблемами, заливая пивной пеной диван, или, затаив дыхание, искать швы там, где кончались спецеффекты и начинались реальные съёмки в крупнобюджетных блокбастерах, но ни разу в его голову не пришло это слово – «сопереживание».

Детская книга пронизала его от пят до макушки мраком неизвестности, в который угодили, помимо девочки из книжки, ещё и семейство Савельевых, и десятки тысяч других взрослых.  На той части, где Дороти «тихо сидела себе на полу и пыталась понять, что же будет дальше» Игорь задержал дыхание.

В четыре часа Ленке позвонили «с обходом». Она разговаривала в полголоса, косясь на дверь в комнату сына.

- У Леры муж пьёт, - сказала она Игорю. - Она боится, что он... ну, сотворит что-нибудь. Эта штука с малышом выбила его из колеи. Закрылся в комнате, глушит «горькую» и ругается. Я сама слышала. Он уже, кажется, невменяем.

Игорь чувствовал себя не лучше. Да, ему хотелось перебить все беспокойные мысли в голове, как мух, и было бы чем, он бы так и сделал. Однако единственным решением сейчас было выжидать. Смотреть, что ещё учудит Кирилл, что предпримут власти, что скажет компетентное научное и медицинское сообщество... Выйти, что ли,  проветриться? Нет уж, увольте. Игорь легко мог вообразить взгляд, которым будет провожать его жена.

- Пусть она уйдёт из дома, - предложил Игорь. - Кто-то из твоих подруг её приютит.

- Не всё так просто, - вздохнула Ленка, и больше эту тему не поднимала. Она разбила голову о подушки и затихла.