Дети радиопомех

- Я казался сам себе бесполезным и слабым. Неспособным тебя защитить. Отец Василий и другие, они были к нам добры, а я их подозревал. И в то же время чувствовал, что они могли дать тебе куда больше, чем я.

- Всё уже позади, - Ленка закусила губу, и сердце Игоря вновь затрепетало. - Нужно решать, что делать дальше.

Савельев сделал глубокий вздох. Теперь они вместе… наконец-то по-настоящему вместе, и где? Не в тёплой квартирке, не в бункере, доверху набитом халявной едой. На продуваемой всеми ветрами колокольне. Самое время снова включить мозги.

- Отец Василий и остальные… где они?

- Ушли. Что-то случилось страшное. Слышащие… дети больше не говорят. Вообще ничего не делают, просто стоят столбом, пока их не занесёт снегом.

Что-то, едва сдерживаемое, прорвалось наружу. По подбородку скользнула капелька крови, когда зубы впились глубже, прокусив губу. Ленка задумалась, как будто боль могла сообщить ей нечто очень важное, потом сказала:

- Я больше не чувствую его, – ладонь легла на живот. – Словно таскаю в себе ком снега. Раньше было не так. Даже когда… когда всё началось.

- Я слышал, как торжествовала орда, - задумчиво сказал Игорь. Он увидел непонимание на лице Ленки, и пояснил: - Люди, что всех убили. Мы называем их ордой.

- Отец Василий сказал, будто кто-то захватил телецентр. Будто бы, из окон выкидывали технику, а потом сожгли всё, что могло гореть. Он слушал какой-то военный канал.

Брови Игоря сошлись на переносице.

- И они просто ушли, бросив вас здесь?

- Он очень перепугался. Собрал всех, кто может быть хоть чем-то полезным в полевой работе, а меня попросил остаться с тяжелобольными и калеками. Никто не думал, что они придут сюда.

- Значит, орда действительно перехватила некую трансляцию и смогла её прервать.

- Голос – никакая не трансляция, - сказала Ленка, протянув к нему руки и взяв за запястья. – Я чувствую это. Верь мне. Всё куда глубже… сложнее всего, что способно объяснить для себя человечество. Голос как прекраснейшая музыка, а разум, что пытался её осознать, остаётся разумом ребёнка, но в первую очередь – человека со всеми его ограничениями и предрассудками. Полагать, что всё станет, как раньше, если выключить все радио на Земле, или разрушить самую большую антенну – всё равно, что ловить атомы сачком для бабочек.

- Так почему же?..

- Я не знаю. Не знаю, не знаю!

Ленка разрыдалась. Игорь обнял её, прижав к себе.

- Нужно идти. Мне помог Марат, ты его, наверное, видела здесь. Отвлёк сторожей и собак, но это ненадолго.

- Давай найдём отца Василия и его отряд. Они, наверное, уже что-то придумали. Он умный, он всё понимает.

Её голос упал до шёпота, и Игорь опустился на корточки, чтобы лучше слышать.

- Как только злые люди поймут, что дети не станут больше нормальными, они убьют всех. Каждого ребёночка. И если мы не поторопимся…

- Ленка, милая! – Игорь попытался согреть её щёки своими ладонями, заглянул в глаза: - Мы ничего не сможем сделать. Мы должны уходить из города. В деревне есть хоть какие-то шансы выжить. Скоро весна, но здесь мы до неё не доживём.

Он чувствовал, что мог бы решить за неё. Мог бы надавить, дожать, докрутить, сделать так, чтобы всё было так, как хочет он. Как тогда, в супермаркете, как за несколько часов до этого, когда он прервал операцию. Соблазн решить всё одним веским словом был велик, но Игорь, сделав глубокий вдох, заставил жажду действия поутихнуть. Всё кажется таким прочным, жизнь между ними снова бурлит, но это не более, чем иллюзия. На самом деле пизанская башня их отношений всё так же стремится к земле, и делать под ней подкоп – не лучшая мысль.

- Думаешь, что мы действительно можем всё исправить?

- Верю, - сказала она.

«Иногда вера – всё, что есть. И этого достаточно», - подумал Игорь, вспомнив отца Василия. Он сказал это однажды, когда они только познакомились – заочно, через радиоприёмник. Святой отец говорил, а Игорь слушал. Он тогда подумал, что некоторые люди остаются удивительно наивными и доверчивыми даже после того, как божество, в которое они верят, как следует над ними поглумится.

- Что ж, тогда мы попробуем, - сказал он.

Перебравшись через ограду звонарной башни, супруги ступили на крышу храма, где были настелены деревянные лестницы, которые использовали для ремонта крыши в летний период, а в зимний – для очистки её от снега и льда. Идти через храм Игорь не рискнул, решив про себя, что лучше разбиться, чем попасться в руки вернувшейся четвёрке и их собакам.

И точно – едва они ступили на плоскую крышу хозяйственного пристроя, где передвигаться было куда как легче, как внизу послышались голоса, владельцы которых в манере орды разговаривали не друг с другом, а сами с собой.

Оставив Ленку в относительной безопасности, Игорь приблизился к скользкому краю на четвереньках и выглянул.