Синестезия

И только тут я заметила, что мы начали подходить к дому. Я уже не помнила самого пути, занятая своими размышлениями. Время как нельзя менее подходящее, но я должна была все высказать Мерцову. Здесь и сейчас.

- Смотри-ка, как мы быстро дошли, - бросил он, когда мы переходили на ту сторону улицы, где стоял особняк, - Хотя, быть может, мне так показалось.

- Действительно, быстро, - сказала я и сглотнула, - Слушай, я не хочу тебя обидеть, но то, что я пытаюсь тебе сказать, очень важно.

- Я весь во внимании, Яра. Ты сама тянешь.

- Я знаю. Мне нелегко. Я...

Я убрала челку с лица, раздумывая над следующими словами. Надо же, как тяжело. Безумно тяжело.

Глеб остановился возле ворот.

- Давай, говори уже. Или мы будем стоять тут до ночи.

Я посмотрела в его глаза. Все несколько слов. Я должна их сказать. И потом мне станет легче. Легче жить.

- Я не хочу, чтобы наши с тобой...

- Яра, Глеб, что вы там стоите? - на крыльце дома появился отец. Он был одет в какую-то до ужаса безвкусную рубашку в серую полоску и свисающие старые брюки. Волосы его немного растрепались. В руке он держал полотенце.

- Давно вы пришли? - крикнул он.

- Только сейчас.

- Тогда почему стоите? Заходите домой, мы вас уже давно ждем.

- Сейчас мы придем, - крикнул ему в ответ Глеб.

Отец махнул полотенцем и скрылся в доме. Мерцов повернулся ко мне, но я уже открывала ворота.

- Постой, а как же важный разговор?

- Потом, - пробормотала я, - Сейчас не время.

Действительно, я выбрала идиотское время. Но как же меня все это достало!

Я прошла внутрь двора и придержала для Глеба открытые ворота.

- Все в порядке?

- Да, все, - я постаралась улыбнуться как можно веселее, - Поговорим потом.

- Это очень важно?

- Важно, но не в этот день.

Больше он вопросов не задавал. А я радовалась тому, что смогу потянуть с этим. Хотя, это могло быть и неправильным шагом. Я уже не понимала, что мне нужно делать.

Мы поднялись на крыльцо. Отец оставил двери открытыми. В гостиной пахло жаренным мясом. Кто-то умудрился притащить стол из кухни, и теперь этот деревянный прямоугольник на согнутых львиных ножках занимал часть гостиной. Свет от пламени в камине падал на поверхность сверкающей посуды. Скатерть сияла чистотой и белизной. Однако, стол не ломился под тяжестью всевозможных яств. На нем располагалось не так уж и много блюд с пищей. Все было традиционно, аккуратно и скромно, как и должно быть при подобном ужине. Я вытянула шею, чтобы получше разглядеть накрытый стол. По центру возвышалась фаршированная курица, тарелки с варенной картошкой, салатики, булочки, сосиски и кастрюлька с луковым супом. А если на столе есть луковый суп — значит, готовкой занимался преимущественно мой дед.

Мы переглянулись с Глебом и прошли вперед. Николай метался по всей гостиной, не имея понятия, что еще ему нужно сделать.

- Чего-то еще не хватает, чего-то не хватает, - тихо жаловался отец, заламывая руки.

- Пап, успокойся. Все здесь на месте, - сказала я, подходя к нему.

- Нет, что-то еще должно тут быть.

- А по-моему, это шикарный стол. Лишнего не нужно, - вставил Глеб.

- Это не моя заслуга. А дедушки, - вздохнул Николай. Так я и думала. - Но все равно надо что-то сюда добавить.

- Может, я принесу сразу пирог? - спросил Глеб.

- Нет, это потом, - отец взмахнул рукой, - Иди лучше кинь что-нибудь в камин. А то он потухнет.

- Он нормально горит, пап, - проговорила я, - И «кинуть что-нибудь» - это как понимать? Туда можно и книгами кидаться, они ж хорошо горят.

- Не придирайся к моим словам, - Николай подскочил к столу, - Здесь его нужно как-то украсить.

Сколько суматохи из-за какого-то непонятного ужина. Причем, надо это было так сильно только одному отцу. Все остальные и воздержались бы от ужина. Но отец сказал — значит будет так. Тем более, мне совсем не нравилось, как он выглядел. Прыгать-то он сегодня прыгал по всей гостиной, но его болезненный вид меня смущал. И это не просто нехватка витаминов, или какое-нибудь легкое весеннее недомогание.

- А вот и самое главное украшение, - со стороны кухни появился сам создатель почти всего сегодняшнего ужина, неся перед собой на вытянутых руках бутылку вина, - Смотрите, Николай Валентинович, 1956 год. А? Каково? Редкая бутылочка, очень редкая, но по такому случаю можно ее и осушить.

- Боже правый, Данко, - отец прищурился, - Где вы ее достали?

- У одного моего старого знакомого. И не очень дорого. Я как-то помогал ему в одном деле. У него огромный винный погреб под домом. Вот он мне и отдал парочку бутылок почти задаром, - дед бегло изучил этикетку на темной пыльной бутылке, - Да, действительно, 56-й. Вкус у него, должно быть, поистине сказочный.