Синестезия

Я чувствовала себя героиней какого-то дешевого любовного романчика, бесконечно сравнивая двух мужчин. Рассказав Глебу о своем походе к Дмитрию Аркадьевичу и начав выслушивать его комментарии по этому поводу, я вдруг отчетливо поняла, что так больше нельзя. Не могу я. Я ненавижу себя за то, что терплю все это. Я не должна мучить себя. Никому от этого лучше не будет. Я могу сколько угодно делать вид, прикидываться той, которой не существует, но я не обязана делать. Какого черта контролируется и моя личная жизнь? Ведь это отец без конца навязывал мне Глеба.

Во мне все это давно накипело. Но пока я не могла ничего поделать. Сейчас для этого самое неподходящее время. Надо выбрать правильный момент.

Я повернула голову и посмотрела на Глеба, когда он говорил о том, что членам администрации выдают какие-то специальные льготы или какую-то другую ерунду, и я меньше всего на свете хотела связать с этим человеком свою жизнь. Нет, папочка. Засовывай меня в администрацию сколько хочешь, прочищай мне мозги нотациями о «настоящих» идеалах, но не решай за меня, кого мне любить.

Все закончилось даже быстрее, чем я предполагала. Мы посидели в одном из любимых кафе Глеба, он постоянно болтал о каких мелодрамах, которые крутят в кинотеатре, восхищался французской музыкой, угощал меня чаем с малиной и подробностями о жизни его дальней тетушки в Москве. Он говорит, что тоже переехал бы в столицу, да только его и тут все устраивает. В общем, все было не так уж и ужасно. Даже мило. А я старательно изображала, что слушаю его в оба уха.

Но я не могла никак расслабиться. Почувствовать себя комфортно рядом с ним. Как-будто изнутри мою грудь что-то сдавливало.

Кафе располагалось не очень далеко от моего дома, поэтому обратно мы решили пойти пешком. Глеб захотел пойти помедленнее, чтобы никуда не спешить, так как мы мало погуляли. К тому же, Николай, должно быть, только что пришел домой. У дедушки, как я предполагала, выпал тоже свободный вечер, а я забыла предупредить его об ужине. Однако раз уж он будет помогать папе накрывать на стол, значит, отцу ничего не остаться, кроме того как пригласить его на ужин тоже. Одна у меня радость. Рядом будет Данко.

- Мне кажется, это было бы неплохой идеей. Вот если бы он действительно съездил бы туда... Эй, ты меня вообще слушаешь?

- А? Что? Прости. Я задумалась, - ответила растерянно я.

- О чем же? - в голосе Глеба вдруг начали проскальзывать нотки прежнего Мерцова. Так, это уже интересно.

Он смирил меня взглядом.

- Мне кажется, что сейчас витаешь где-то в облаках.

- Да, так оно и есть.

- Мне продолжать рассказывать?

- Как хочешь.

Он чуть было не остановился, но потом опомнился и ускорил шаг. Я отзывалась еще большее равнодушно, чем до этого, и это его смутило. Вроде бы, он ничего такого не сказал.

Возможно, Глеб правда любил меня. Такой вот, какая я есть.

Но мне не хотелось даже идти с ним рядом.

Я не хотела, чтобы он продолжал свой монолог. Я даже не помнила, о чем он. Словно чувствуя это, Мерцов замолчал. Мы шли по широкой выстланной тротуаром улочке. Вокруг нас витали запахи черемухи. С проезжей части летела пыль. Майское солнце все еще не собиралась уходить, лаская своими бликами светлые здания города. Оно было такое яркое, что слепило глаза и вынуждало щуриться и изображать коренного жителя Шанхая. Подобно большой волне, нас обдувало теплым ветром. До дома оставалось недалеко.

Он давно уже отпустил мою руку, и весь оставшийся путь мы шли в молчании. Я что-то пыталась ему сказать, но постоянно останавливала себя. Не время, не время, еще не время. Глеб, видимо, тоже молчал с трудом. Все, что происходило в наших непонятных отношениях в последнее время делало их еще страннее. Сколько же я еще буду мучиться, а Мерцов грезить о девушке его мечты? Не знаю, осознает ли он, как я к нему отношусь на самом деле. И даже если бы он понимал, это ничего бы не изменило.

Я посмотрела на его четко очерченный профиль, белое лицо, освещенное солнечными лучами. Светлые пряди волос. Немного пухлые губы. Руки с маленькими предплечьями. Аккуратную ногу в белой туфле.

- Глеб, я давно хотела тебе кое-что сказать...

- Да?

Я набрала в грудь побольше воздуха.

- Понимаешь, некоторым вещам рано или поздно приходит конец. А иногда эти вещи уже просто изживают себя, становятся старыми и ненужными. Как старая поношенная одежда. Конечно, ее жалко выбросить, но и носить такое уже не хочется. Даже стыдно.

- Ты о чем?

Я попыталась изобразить что-то жестами, но у меня плохо выходило. Объясниться в своих чувствах оказалось тяжелее, чем я предполагала.

- Я о тех вещах, которые называются чувствами. Ты меня понимаешь?

- Допустим.

- И поэтому, от некоторых чувств надо отказываться. Просто потому что они или изживают себя, или их изначально не было.

Я, конечно, могла сказать прямо, но мне и намекать было очень трудно. Я хотела, чтобы Глеб догадался сам.

- Я не понимаю, о чем ты, - он покачал головой.