Страница 98 из 103
– Ты че, не знаешь? На зоне есть две масти – красные и белые. Красные – это всякие непути, а белые – достойный порядочный люд. Ты этого не знал?… О-о-о… Да ты, смотрю, вообще далекий! С братвой-то хоть общался?
– Ну так, было дело, – соврал я.
– Уважаю, – Степа пожал мне руку и, достав из кармана зубочистку, зажал ее между передними зубами. – Прицеп-то есть?
– В смысле?
– Член повис и яйца свисли! Погремуха, погоняло…
– А! Типа прозвища? Не, нету. Серый все зовут или Серега.
– А должно быть! У любого нормального пацана должен быть прицеп!
– А у тебя какой?
– У меня?… У меня нету. А мне и не надо, меня и так все знают! Я один Степа на всем районе, на всем массиве.
– На всей деревне?
Мы со Степой разом повернулись на звук молчавшего уже давно голоса. Хоть голос и был спокойный, в нем чувствовались издевательские нотки. Юля. А она, оказывается, слушает нас, хоть и не отрывает глаз от телефона.
Степа на миг стушевался, а потом сделал вид, что просто не услышал.
– Ну и это… Короче, погоняло надо всяко разно!
«А в кабаках среди недели наши годы пролетели, золотистые постели, номера! Догорая, тухли свечи, девки падали на плечи, песни пели, водку ели до утра!»
Репертуар сегодня как никогда радовал, и мы еще успели много что обсудить, подкрепляя наше настроение пьянящим напитком, как вдруг к нам подошел охранник и, кинув на стол бумажку с цифрами, сказал:
– Расплачивайтесь, мы закрываемся.
******
Десять вечера. Это то самое время, когда вечер перетекает в ночь, и когда надо решать, где и как ты эту ночь будешь проводить. Мы стояли у дверей закрывающегося бара, из которого выползали последние посетители. Было холодно, поэтому решать надо было быстрее.
– Мы домой, – Юля застегнула свой пуховичок на все пуговицы.
– Да-да, мы домой! – сказала Машка, им с Юлей было в одну сторону.
– А что так? Пойдем еще куда-нибудь сходим. Хорошо же сидели!
– Времени сколько, Алеша? Поздно уже, нам завтра в институт, Юле на работу. Ну все, пока!
Машка торопливо поцеловала Леху в щеку, помахала нам ручкой и, схватив подругу, потянула ее за собой. Юля обернулась, и наши взгляды встретились. Свет уличных фонарей, фар проезжающих автомобилей, белизна только что выпавшего снега – наверное, все отразилось в тот миг в ее глазах. Или фонари здесь ни при чем… Может, это было естественное сияние. Искреннее сияние чистой души, свободной от прошлых обид. Она улыбнулась.
– Пока.
– До встречи.
– Думаешь?
– Уверен.
Подул сильный порыв ветра, и Юля, вжав голову в плечи, побежала по белому нетронутому снегу. Стало как-то грустно. Холодный пронизывающий ветер дул мне в лицо, а перед глазами все стояла ее улыбка.
– Институт, институт! – передразнил Леха. – Хорошо же сидели. Серый, ты завтра учишься?
– Нет, у нас выходной.
– Везет, тебе прогуливать не придется. Ну че, куда двинем?
Взглянув на нетрезвого Леху и хмурого Степу, мне стало еще печальнее и, недолго думая, я сказал:
– Я, наверное, тоже домой.
– Да ты не прикалывайся! Братан, скажи ему!
Но Степа молчал. От его каменного взгляда веяло холодом.
– Нет… Все, давайте, удачи!
Коротко кивнув, я быстрым шагом поспешил в сторону дома. Состояние было странное, мы вроде и выпили много, и это здорово ощущалось – ноги не совсем слушались, и в голове гудело, но выпить еще я бы не отказался. Здраво я понимал, что это было бы лишним, но… В такие моменты самым лучшим вариантом было лечь спать, чтобы какой-нибудь черт не дернул меня, как назло.
Дойдя до конца улицы, я свернул во дворы – так быстрее, и дует меньше. Дворы были не то чтобы элитные, но получше чем те, которые находятся между старыми желтыми пятиэтажками-хрущевками. Аккуратные, чистые, есть где детям поиграть и машину поставить. В последнем дворе, на самом краю квартала, находилась большая детская площадка. Настоящий спортгородок. Высокие турники, брусья, штанги всякие, в углу свисал крючок для боксерского мешка. Наверное, хорошие дети здесь вырастут…
– Се-рый!… Се-рый!…
Я резко обернулся на крик и почувствовал, что земля уходит из-под ног.
******
Я походу перехвалил эти дворы. Хоть и настроили они тут все под евро, обслуживание осталось чисто наше, русское. Проклятый гололед. На детской площадке! Ну не уроды ли, а? Трубу, наверное, прорвало где-то рядом – столько воды. Мне еще повезло, что ничего себе не сломал – упал в сантиметре от какой-то железяки.
– Как ты, Серега? Под ноги смотреть надо, – сказал Леха, поднимая меня с земли.
– А чего ты орешь, как потерпевший? – я начал отряхивать с себя снег. – Чего хотел?
– Куда собрался? Домой? Не ходи! Мы кое-что придумали.
Я с сомнением посмотрел на него.
– Ладно, не мы, а Степыч. Короче, давай с нами.
– Я вообще-то домой собирался…
– Завтра все равно не учишься, че ты в натуре! Тема есть! Стопудовая, я тебе отвечаю!…
Дорога назад не заняла много времени. Мы то ли шли быстрее, то ли мне так просто показалось. Леха продолжал меня уговаривать. Он все никак не мог понять, что я уже согласился.
Когда мы подошли к бару, то увидели, что Степа стоит на том же самом месте. Такое впечатление, что он вообще не двигался. Я хотел было приколоться типа «ну и где твоя тема», но его застывшее выражение лица отбило у меня всякое желание шутить. Секунду мы стояли молча, а потом он сказал: