Страница 79 из 103
– Инфинити видел новую?
– Мне гелик нравится.
– Гелик навсегда.
– Погоди пару лет, и у меня такой будет. Прокачу тебя, так уж и быть.
Когда я шел домой, то заметил, что почти каждый фонарный столб украшает агитплакат нашей правящей партии. У нее появился новый символ – на фоне географической карты Российской Федерации красовался большой медведь.
******
– А‑ха‑ха‑ха‑ха! Ты это видел, Паш? Ха‑ха, я не могу. Гена. Ты лучший!
Денис покатывался со смеху и стучал кулаком по столу. Да как и все мы – то, что исполнял Гена, было очень смешно.
Подготовка к следующему сезону шла полным ходом, и дабы не повторить прошлогоднюю неудачу, мы решили подойти к юмору более серьезно.
– Этот номер можно растянуть через всю визитку, если дописать отдельные связки, – Паша задумчиво почесывал подбородок. – Как считаешь?
– Я уже думал об этом. Есть пара мыслишек, – скромно ответил Гена.
– Ну‑ка, ну‑ка, – и началось бурное обсуждение, изредка прерываемое взрывами хохота.
Программа была готова уже на следующий день, на моей памяти это было впервые. В нас как будто вдохнули новые силы. По жеребьевке мы и действующие чемпионы попали в разные «восьмушки», чему я тихо радовался, остальные, думаю, тоже.
Победа и выход в четвертьфинал. Ожидаемо, но все равно в радость. Все те же знакомые овации и аплодисменты, неизменно приятные.
Будучи рабом славы, человек получает наслаждение от своего подчинения ей. Она хозяйка милосердная, но я изменил ей и продался в рабство другой. Тщеславие беспощадно грызло меня, когда я смотрел, как публика встречает Гену – нового для них человека. По аналогии с прошлогодним мною для него были выделены заметные яркие роли, с которыми он справился на ура. На его фоне мои неуверенные дергания смотрелись как массовка. Нет, мне, конечно, тоже хлопали, тоже поздравляли с победой, но центром всего внимания, безусловно, был он. Поэтому, чтобы хоть как‑то успокоить задетое самолюбие, я отпустил себя на банкете.
Полтина была самая дешевая водка из тех, что можно пить. Все остальные по сходной цене или ниже пугали возможностью отравиться или ослепнуть, поэтому на столе была только она. Узко нарезанный хлеб и сервелат был скорее для отвода глаз, чтобы наше победное празднество хотя бы не выглядело как обычная пьянка. Одной колбаской и булкой хлеба закусить такое количество водки нереально.
– За победу! – раздался тост, и мы начали пить.
Были ли те, кто не пьет? Да, наверное, были, но их было меньшинство и на фоне всеобщего куража их было не разглядеть. Миниатюрная черноволосая клубная львица, которая как‑то завладела моим вниманием, с гордой прямой осанкой сидела за столиком возле края сцены. Она входила в то самое меньшинство непьющих и, не спеша, потягивала сок из трубочки, болтая с какой‑то подружкой.
В прошлом году я набрался смелости и даже попытался завязать с ней отношения. У нашей Ксюши был ее номер телефона, и после недолгих уговоров и заверений, что без нее мне жизни нет, она мне его дала. Мы встретились, поговорили, попили кофе в институтском кафе и… все. Для нее было неожиданностью, что я позвонил ей и пригласил на свидание. Она даже не подозревала, что нравится мне, а ее завораживающая улыбка и жаркие взгляды, оказывается, были не оружием, направленным на мое обольщение, а обычным кокетством. Когда она поняла, что эффект превзошел все ожидания, даже чересчур, все женские приемы были приостановлены. Хотя, когда при расставании я поцеловал ей ручку, она одарила меня таким взглядом, что еще чуть‑чуть и я сгорел бы заживо. А потом было сообщение с текстом вроде «прости, но мы не можем быть вместе». Я, конечно, пару недель пострадал, но, когда пламя стихло, начал потихоньку ее забывать.
И вот сейчас, увидев ее с бокальчиком сока в руках, в черных обтягивающих брючках и такой же маечке, я понял, что разожженные когда‑то угли еще не остыли. Ну а когда на губах заиграла та самая улыбка, а взгляд начал приобретать знакомую плотоядность, я почувствовал, что огонь внутри разгорается с новой силой.
Встретившись со мной глазами, она вмиг сделалась серьезной, но продолжала смотреть. Я же, не отрывая взгляд, осушил полстаканчика теплой водки и занюхал ее куском сырокопченой колбасы. Мне казалось, я выгляжу круто. Она отвернулась.
******
– Ты так ничего и не понял.
Мы с семьей сидели на кухне и завтракали. Вернее, завтракал я, а они обедали – время было далеко за полдень. Так уж получилось, что всю последнюю неделю я приходил домой поздно, иногда даже оставался ночевать где‑то и возвращался домой с утра. Сегодня терпение у моих родителей лопнуло. Говорила в основном мама, отец молчал.
– Ты что, не мог позвонить? Сережа, это уже не шутки! Ты пропадаешь где‑то неделями, приходишь непонятно в каком состоянии… Ты только о себе думаешь? Или о себе тоже не думаешь?
Я ничего не говорил. Я медленно жевал приготовленные мамой макароны по‑флотски. Повисла напряженная тишина, которую разбил звон брякнувшей о стеклянную тарелку вилки. Я вздрогнул.
– Ну что ты молчишь? Скажи хоть что‑нибудь.
– А что такого.
– Что такого? Что такого?! – нервы у мамы были на пределе. – Нельзя так жить! Нужно учиться, без высшего образования сейчас никуда, а такими темпами ты институт не закончишь!
– Я…
– Не перебивай! Пора уже строить планы на будущее, подыскивать какие‑то варианты с работой и устраивать свою жизнь. Пора становиться взрослым.
– Да, да, я знаю.