Страница 24 из 103
Я добавил еще одно звено в цепочку познания законов этого мира. При ближайшем рассмотрении этот мир не такой уж и страшный. Скорее наоборот. А может это делается специально – человеку с малых лет путем средств массовой информации, образования, сложившейся формы гражданского воспитания дают понять, что это место ужасное, и все человеческое здесь чуждо. Конечно, это в некоторой степени оправдано – человек должен понимать, что совершать преступления плохо, и всех преступников наказывают, отправляя в это страшное место. Но они освещают лишь одну сторону этого вопроса.
######
– С Новым годом, братцы! – сказал Большой, и мы стали чокаться пластмассовыми и железными кружками, в которых было налито по три глотка чифира.
Каждый из нас сделал по маленькому глоточку и закусил этот крепкий напиток вяленой рыбой. Мне объяснили, что со сладким чифирить нельзя – давление сильно скачет, и на сердце большая нагрузка. А с рыбкой солененькой – самое то! Да, интересно вкусы сочетаются – вязкая горечь крепкого чая и соленый привкус вяленой или копченой рыбы. Я так скоро чайным гурманом стану.
Наши родные и близкие, дай им Бог здоровья, привезли нам много вкусного, Новый год все-таки. Стол ломился от угощений, для его подготовки каждый из нас подключил весь свой кулинарный опыт. Конечно, для классических салатов некоторых продуктов не доставало, но тут на помощь пришла смекалка, которая, как я заметил, в тюрьме работает лучше, чем на воле. Что-то заменили консервами, что-то убрали вовсе. Добавили то, что на первый взгляд вообще не подходит к этим продуктам, поэкспериментировал с приправами и пожалуйста – салат с неизвестным названием, но зато очень приятным вкусом готов. Нарезали сырокопченую колбасу, домашнее сало, сыр, фрукты, а таджик даже умудрился на самодельной конфорке сварганить некое подобие плова из «быстрого» риса, овощей и говяжьей тушенки.
Покончив с чаем, мы схватили ложки и принялись с аппетитом поглощать приготовленные блюда.
– Ай, да Федя! Молодец! Плов отменный, как настоящий.
– Я не Федя, я Файзуллох!
– Пока выговоришь, язык сломаешь!
– Точно, точно! Федей будешь! – подхватила камера.
На том и порешали. Федя сначала противился – дул губы и громко возмущался, но потом ничего, даже заулыбался, видимо понял, что ничего обидного в «Феде» нет.
Домик, который не пил крепкий чай вообще, сделал один символический глоток и в основном налегал на рыбу.
– Помню, встречал я один Новый год в БУРе, – начал он, – холод собачий, аж пар изо рта идет. Мы там с одним пареньком сидели. Хороший паренек, сейчас уже ворует. Так вот, у нас не было ничего: ни чая, ни курить, ни тем более ничего съестного. Хлеба полпайки оставалось с ужина и все. Настроение, как сами понимаете, непраздничное. Разговаривать даже неохота – сидим молчим. Я от скуки встаю и начинаю тусоваться. Тут слышу, что пол в одном месте как-то странно скрипит. Подхожу туда, ногой проверяю – точно, одна доска забита неплотно. А как присмотрелся, вижу – около забитых гвоздей, вокруг самых шляпок, доска покарябана, вся в царапинах. Ну, ясно, что гвозди выдирали. Мы с корешом немного попотели, пол вскрыли, а когда подняли доску, нашли под ней три «шпули» – одна с табаком, две с чаем. Вот тут праздник и начался! Сразу настроение появилось, и поговорить захотелось, короче, славно тот Новый год отметили. Даже то, что ради чая сожгли мою последнюю рубаху, меня нисколько не расстроило.
– А рубаху-то зачем было жечь? – не понял я.
– Как зачем? Там нет ни чайника, ни кипятильника, даже розетки нет. Воду кипятили на огне, моя рубаха вместо дров пошла.
– Да ладно, и че нормальный чай получился?
– А почему нет-то? Костром пахнет!
– Ну да, скажешь тоже, – усмехнулся я. – Я одного не могу понять, как он там оказался, чай с табаком?
– Привет из прошлого. Тот, кто сидел до нас в этой камере оставил.
– Зачем под пол-то прятать?
– Чай, сигареты там под запретом были, если мент найдет – отберет, да еще и отдубасит. Вот он и зарыл. А воспользоваться почему-то не успел.
Я посмотрел на тлеющую сигарету, медленно затянулся и долго не выпускал дым из легких. Как же мы все-таки никчемны – начинаем ценить что-то лишь тогда, когда нас этого лишают. Мое праздничное настроение сразу куда-то подевалось, и я, отмахиваясь от предложений «съешь еще вот это», вышел из-за стола и лег на шконку, аппетит пропал тоже.
По телевизору шел какой-то новогодний концерт, очередная вариация «Голубого огонька» – звезды отечественной эстрады исполняли свои новые и старые популярные песни, в перерывах поздравляя страну и друг друга с Новым годом: широкие объятия, поцелуи в обе щеки, поклоны до земли. Лицемеры. Такая наигранная любезность и благодушие! Это же все читается на лицах, как они этого не видят? Сидят в зале и аплодируют. Ну, ладно, это на камеру, это статисты, могу понять. Но люди перед экраном телевизора, добрая половина этой страны, куда они смотрят? Голубой огонек. Лучше бы просто пели, так хотя бы не врут.
Из этих размышлений меня вывел Большой:
– Игнат, айда сюда!
Сев рядом, я увидел, что он держит в руках зажженную сигарету и пластиковую бутылку.
– План куришь?
– Да, – сказал я после секундной паузы.
– Братва угостила. Хороший говорят, на, держи.
Я взял бутылку, наполненную дымом, с боку которой было небольшое прожженное отверстие.
– Тяни… Да че ты делаешь?! Пробку открути!…
Я закашлялся, из глаз брызнули слезы. Дым был таким крепким и таким тяжелым, что я не мог держать его в легких.