Страница 8 из 14
— Да, входите! — крикнула Сашка, недоумевая, кто бы это мог быть: мама предупредила, что задержится на репетиции, а для вечернего обхода еще рано.
В дверь снова робко постучали. Сашка вскочила с кровати, распахнула двери и застыла от изумления. На пороге стояла Кира!
— А ты-то что здесь делаешь?! — воскликнула Сашка, менее всего ожидавшая увидеть соперницу, так жестоко отнявшую у нее победу в турнире.
— Пришла попроведовать, узнать, как ты, — залепетала Кира, растерявшая свой привычный высокомерный вид.
— Как видишь, лучше некуда, и все благодаря тебе! — выпалила Сашка.
У Киры, которая так и стояла на пороге, не решаясь войти, слезы брызнули из глаз.
— Прости, я так виновата, — расслышала Сашка сквозь всхлипы. Она села на кровать и отвернулась к окну. Слезы Киры не вернут ей мечты о кубке, о поездке в Англию. Да что там — о конном спорте придется забыть на целый год!
— Можешь быть спокойна: из-за падения я еще год не смогу тренироваться. Так что победы в турнирах тебе обеспечены, — съязвила Сашка.
— Ты не знаешь? — удивилась Кира. — Римма Михайловна выперла меня из школы. Да я бы и сама ушла. Девчонки шушукались за спиной, и на конюшне все смотрели как на прокаженную.
— Вот как? Ну, не беда — найдешь себе другую школу. С папочкиными деньгами и связями это не проблема, разве нет?
— Отец избил меня, — тихо сказала Кира. — Когда узнал, что произошло на турнире.
— Избил?! — вытаращила глаза Сашка.
Кира медленно подняла свитер. На худой спине с остренькими лопатками отчетливо виднелись багровые кровоподтеки.
— Но это же… ужасно, — Сашка просто не находила слов.
— Ерунда. На мене заживает, как на кошке. Так-то он хороший. Только вот когда выпьет…
— Кирка, — прошептала Сашка и обняла бывшую соперницу. Ее вдруг захлестнула волна острой жалости к Кире, которая так умело прятала под маской высокомерной избалованной девицы свое одиночество. Не такой уж радостной была ее жизнь, похожая на картинку из глянцевого журнала.
В день выписки Сашка не могла усидеть на месте в ожидании врачебного обхода. Наконец-то она вернется домой!
Поднявшись с мамой по лестнице парадного, они обнаружили, что дверь квартиры распахнута, и в замке деловито ковыряется незнакомец довольно неотесанной наружности.
— Вы кто? — в ужасе спросила мама.
— Так я это.. слесарь из ЖЭКа. Замок вот меняю. Сами же вызывали.
— Я никого не вызывала!
— Это я вызывала, — в дверном проеме возникла дородная тетка в цветастом халате. — Ну, что стоять на пороге?.. Заходите, будем знакомиться.
Онемевшая от такого гостеприимства мама молча вошла и, не раздеваясь, прошла вслед за ней на кухню.
— Звать меня Лариса Сергеевна. Приехала сегодня поездом из Тамбова. Я получила телеграмму. Анне Петровне, покойнице, — Лариса Сергеевна скорчила постную мину и поискала глазами икону, чтобы перекреститься, и, не обнаружив, так и опустила собранную в щепоть ладонь, — я прихожусь внучатой племянницей и, выходит, единственной наследницей ейной. Так жалко, что на похороны не успела. Вам спасибо большое за хлопоты. Чужие люди, а такое участие проявили… Через пару дней сюда переберутся мой сын со снохой и детьми, так что комнату, как вы понимаете, придется освободить. Ремонт еще придется делать, чтобы дух стариковский перешибить… — Лариса Сергеевна, крякнув, поднялась. — Ну, не буду мешать сборам. Если из обстановочки что-то желаете прикупить на память — думаю, сторгуемся.
— Да как вы смеете тут распоряжаться, как у себя дома! — закипела Сашка.
— Сашка! — резко оборвала ее мама. — Иди, сложи свои вещи.
Уже через полчаса они стояли с двумя чемоданами у подъезда.
— Куда теперь? — устало спросила Сашка.
— К Николь, на Петроградскую сторону. А там видно будет, — зябко поведя плечами, ответила мама, и они побрели в сторону метро.
Николь, разглядев их в свете полуслепой лампочки подъезда, лишь всплеснула руками и уже готова была, по обыкновению, вылить на их головы бурный поток французского с нижегородским, но мама остановила ее:
— Потом, Ники, потом… Давай-ка лучше чаю завари — замерзли как дворняжки.
И воздушная гимнастка, похожая в шелковом халатике на радужную колибри, упорхнула на кухню.
Дом был старый, еще дореволюционный, и расселять этот коммунальный муравейник никто не собирался. Николь ютилась в крохотной комнатке. Вероятно, когда-то, в стародавние времена, это был чуланчик для домашних припасов.
— Спать придется на полу! — с улыбкой сказала она и достала старенький «гостевой» матрас. Обстановка комнаты напоминала шкатулку с драгоценностями: всюду были разбросаны яркие перья, воздушные шарфики, блестящие украшения, туфли, помады, всевозможные коробочки и скляночки. Ничуть не смущаясь царившего тут полнейшего беспорядка, Николь потянула их на кухню пить чай с гренками.