Страница 14 из 14
Вдохнув знакомый теплый запах конюшни, Сашка даже закрыла глаза — она вновь почувствовала себя дома, словно и не было этих безрадостных осенних месяцев. Она замерла в дверном проеме и отыскала глазами Серого — его денник был последним в длинном ряду. Сердце ее болезненно сжалось — конь стоял, понурившись, и медленно раскачивался, словно маятник.
— Забавно он танцует, да? — дружески толкнув ее в бок, спросил коренастый паренек и протянул руку. — Серега. Но конь «танцевал» вовсе не от радости. «Медвежья качка» — вот как это называется, вспомнила Сашка слова старого Айрата. Она поражает лошадей, которые мучаются от скуки или одиночества. Беспрерывная однообразная качка изнуряет лошадь, лишает ее сил и радости жизни, впустую изнашивает ноги. Вдруг Серый словно бы очнулся от сна, раздул ноздри, резко вскинул голову и приветственно заржал. Сашка подбежала и обняла его за шею, а он, дружески ткнувшись мордой в плечо, захрустел морковкой, которую она достала из школьного рюкзака.
— Можно я его вычищу и прогуляю? — спросила она Серегу.
— А ты умеешь? — засомневался он.
— Конечно, я в конюшне три года, — с жаром заверила Сашка.
Она зашла в стойло и умело взялась за дело. Серый стоял смирно — чувствовалось, что массаж жесткой щеткой доставляет ему огромное удовольствие. Закончив, Сашка вывела коня во двор. И вновь ее поразило, как удивительно он преображался в рыси — куда только исчезала старческая сутулость и понурый вид! Резвый, сильный и при этом послушный не только легкому натяжению корды, но и, казалось, способный предугадывать ее мысли.
На следующий день Сашка после уроков вновь пришла в конюшню. Серый уже ждал ее, нетерпеливо переминаясь. Серега хмыкнул и молча протянул ей ведро и скребок. Между ними закрепился негласный уговор: за право навещать Серого Сашка выполняла грязную работу и разные мелкие поручения, стараясь не особо мозолить глаза и не лезть с лишними расспросами. Хозяина этой богадельни, как вскоре выяснилось, звали Дмитрий Сергеевич. Лощеный и самоуверенный, он приезжал раз в неделю на белом «мерсе», чтобы забрать выручку и окинуть все приметливым хозяйским взглядом. Работники конюшни хозяина недолюбливали — в денежных делах был он прижимист и нечист на руку. Поговаривали, что он из цыганского племени, и Дмитрий Сергеевич — не настоящее имя, а потому между собой звали его «барон».
Сашка стала бывать на конюшне ежедневно. Подходя как-то раз, она увидела, что во дворе припаркован забрызганный грязью фургон для транспортировки лошадей. Все, кто был на конюшне, собрались вокруг и тихо переговаривались. Из фургона донеслось громкое ржание.
Гордость Андалузии — именно так звали закрытого в фургоне вороного красавца чистых кровей — отличался благородной статью и бешеным нравом. Первый хозяин, сын высокопоставленного чиновника из Казахстана, за немыслимые деньги купил породного жеребца на одном из европейских аукционов, но в седло конь так и не встал — ежедневно, точно развлекаясь, он изобретал все новые трюки, выматывая опытных берейторов. То понесет, закусив удила, то шваркнет со всей мочи о бортик, а то вскинется свечкой на ровном месте. Помаявшись с год, красавца сбыли с рук, и с тех пор он, как переходящий вымпел, кочевал по городам и весям. Простаки, которые не знали его биографии, с первого взгляда влюблялись в гордый изгиб шеи, а через полгода на форумах конезаводчиков вновь появлялось объявление: «Продам чистокровного жеребца. Торг уместен».
Ребята с конюшни, судя по всему, уже были наслышаны о буйном нраве вороного, а потому открывать двери фургона никто не спешил.
— Ну, что, так и будете стоять тут до вечера? — спросил барон, взбешенный возникшей заминкой. — Ты давай иди! — и он ткнул пальцем, похожим на свиную сардельку, в коренастого Серегу.
Тот втянул голову в плечи, но спорить с хозяином духу не хватило. На ватных ногах он побрел к фургону и осторожно повернул ручку. Жеребец встретил поток дневного света и свежего воздуха молодецким всхрапом, который не сулил Сереге ничего хорошего. Парень опасливо протянул руку и взял жеребца под уздцы. Гордость Андалузии, видимо, пребывал в игривом настроении, и сейчас, после долгого и тряского перегона, решил явить себя миру во всей красе. Вороной грациозно прошагал по трапу, прекрасно осознавая, какое впечатление производит его шальной вид, а едва ступив на твердую землю, тут же взвился свечкой, уронив Серегу на землю, и пустился по двору, дико взбрыкивая сильными задними ногами.
— Во, бешеный! — прошептал побелевшими губами Серега, поднимаясь из осенней жижи. Задрав хвост, жеребец навернул пару кругов лихим галопом, а затем остановился в дальнем углу двора. По лицам конюшенных ясно читалось, что ни угрозами, ни денежными посулами их не заставить подойти хотя бы на пять шагов к бешеной твари.
Барон, уже закипавший от ярости и мысленно проклинавший себя за то, что ввязался в авантюру с проклятым жеребцом, вдруг заметил, что из-за спин собравшихся вышла незнакомая девочка-подросток и медленно, словно завороженная, пошла к коню.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.