Страница 31 из 85
Москва, Лубянка, 1921 год.
Никанор
Молодые чекисты Матвей Чуйкин и Никанор Шуляков допрашивают бывшего графа.
– Говори, гнида, как ты белую сволочь у себя в доме прятал, как вместе с бабой своей лечил и помощь всякую оказывал, – рявкает Матвей, бывший матрос Балтийского флота. Да для пущей понятливости сует его благородию в буржуйскую морду пудовым пролетарским кулаком с синим якорем.
Немногословный Никанор, бывший слесарь Путиловкого завода, пишет протокол допроса. Шустрый, смышленый парень с цепким взглядом был выделен в помощь малограмотному Чуйкину. Если бы протокол писал Матвей, то и к ночи бы не управились. А Никанор окончил четыре класса церковно-приходской школы с похвальным листом, лучшим учеником был! Пишет он крупно, разборчиво и по уму. Про гниду, ясное дело, писать ни к чему. Вместо нее надо писать культурно: гражданин Разумовский. Эх, вот кончатся буржуи, и пойдет Никанор учиться, способный уж очень, все на лету ловит.
Бывший граф, немолодой уже человек, растерянно смотрит на чекистов. Да, укрывал. Но как не пустить на порог ночью больного и раненого сына университетского друга?
Для Чуйкина все ясно. В расход гада и нечего пролетарский хлеб зазря жрать!
– Только жену не трогайте. Я расскажу про кольцо… Это ключ к сокровищам древних царей.
Зря, ох зря его благородие про кольцо упомянул. Морячок мгновенно багровеет от злобы и рявкает, брызжа слюной:
– Кольцо экспроприировано для нужд трудового народа!
Накось, мол, выкуси, буржуй!
Никанор вздыхает. Про кольцо-то он знает... Гнида Чуйкин, он же трудовой народ, его у профессора экс-про-при-иро-вал. Заграбастал, проще говоря! Хорошее кольцо! Никанор тоже на него глаз положил. Чудное! Солнце, месяц да звездочки кругом сияют. Красота! Эх! Подарил бы Аннушке, учителке, в самый раз было бы… Да куда там! Гнида Чуйкин отдаст его своей сожительнице Нюрке, кобыле гулящей. Ей оно только на мизинец и налезет. А то и не налезет, будет дура неумытая в шкатулке его хранить или поменяет на какую-нибудь дребедень…
Допрос продолжается… Шуляков дотошно записывает. Профессор говорит, что на одном из островов спрятано золота немерено, всякого там буржуйского добра.
– Хватит брехать! Расстрелять! Пиши! И бабу евойную расстрелять. Следующего давай! – Чуйкин не собирается долго возиться с контрой: целая толпа недобитков ждет своей очереди. А всякие ихние сказки ему слушать некогда и неохота. Жить захочешь и не такое насочинишь…
Эх! Гнида Чуйкин не дал послушать, на самом интересном месте буржуя оборвал… Одним кольцом утешился, паскуда, а там такого добра, может, цельная телега. Или даже две! Вот Чуйкин дурак! Дурак и есть. Даром что герой! Как бы пригодилась трудовому народу такая гора добрища буржуйского, да и им с Чуйкиным бы досталось на всю жизнь… Нет, Матвей, сволочь, ни себе, ни людям. Так и будет колечки да портсигары тырить, пока графья не кончатся.
Припомнит ему еще Никанор это колечко, ох, припомнит. Настанет его время! Вот кончатся буржуи, и начнут тогда разбираться, кто ихнее добро заныкивал у пролетарской власти да домой волок. Не станет тогда Никанор молчать, нет уж, все выложит. Все припомнит! Никанор все подмечает да запоминает накрепко. Как графьев морячок расстреливал, и даже слушать не хотел, куда они свое добрище от народа обиженного припрятали… Из-за этого гада на большие мильоны буржуйского добра так в земле и сгинет! Какой убыток революционной власти и трудовому народу! И профессора зачем расстреливать, он ведь доктор был, сколько ж больных мог вылечить, рабочих, детей! Жил бы себе дальше и пользу народу приносил. А уж жена евойная, дура старая, и подавно какой враг?! Дай волю душегубу Чуйкину – всех изведет, даже товарищей своих не пожалеет. Расскажет Никанор, и как самое ценное матросик к рукам прибирал да на кокаин менял… Это ж настоящий враг! Контра! Попоешь ты еще, Матвеюшка, соловьем, перед тем как к стенке тебя поставят. Боком тебе выйдет это колечко!
А добро буржуйское, может, и не совсем еще пропало… Братец профессорский хитрее оказался, контра, да за границу сбег. Ежели бы до него как-нибудь добраться… Ежели умеючи подступить, указал бы тогда, подлюка белопогонная, местечко то заветное. Это ж целая прорва рыжья да камушков всяких… Главное, учиться надо, обязательно учиться… Без науки то добро нипочем не сыскать!
Россия, Екатеринбург, 2003 год
Тина
Поздняя осень. Борька забегает ко мне и вручает подарочный пакет с продуктами…
– Тинка, привет! Государственное дело! Завтра – День мента, отмечаем в кабаке. Все с дамами, один я – как импотент или голубой. Составь компанию, иначе стану посмешищем...
– Соньку пригласи, она халяву любит.
– Говорил, не может. Она какого-то буратину подцепила, у них завтра рандеву.
– Ну, неужели у тебя нет знакомых баб? Наверняка полно… Да хоть из ментовки… Пригласи кого-нибудь… Я ж не любительница тусоваться, ты ж знаешь… Там пить надо, как лошара… Есть же у тебя какие-то подружки… Выбери посимпатичнее…
– Есть-то оно есть, конечно… – тут следует глубокий вздох. – Но они только… э… для внутреннего пользования… – удивительное дело, Боря выглядит несколько смущенно…
Вот так да!
– Они страшные, замужние или алкашки? – уточняю я.
– Страшные замужние алкашки! – чеканит Борис и смеется. – Так что, Тинка, вся надежда только на тебя! Спасай соседа! Требуй взамен что хочешь!
И Боря молитвенно складывает руки.
– Знаю я ваши тусовки… Напьетесь, изнасилуете и жаловаться некуда… – слабо пытаюсь я сопротивляться…