Страница 48 из 74
На мгновенье в голове моей мелькнула мысль, что, возможно, коллега Мануон не так уж неправ, и нечего тут играть в гениальных сыщиков… Но эту слабость я в себе решительно подавил и даже обратился к Йоргенсену вполне приветливо.
— Добрый день. Меня зовут Руслан Лозовский, но вы можете меня называть по-простому: сержант.
Мой шаачанский коллега не имел ничего против того, чтобы я для начала поговорил с Йоргенсеном с глазу на глаз. Если исходить из места нашей беседы, это имело смысл — для троих здесь попросту не хватило бы пространства.
Я навестил механика в его каюте, а каюта в подобных кораблях — это место, где можно поспать, и место, где можно побыть одному. Но никак не место, где стоит устраивать светские рауты. Тут была кровать, в которую Йоргенсен умещался тютелька в тютельку, и маленькая прикроватная тумбочка. Не было даже кресла, вместо него наш здоровяк оснастил собственную каюту универсальным тренажером — скамьей-трансформером и двумя рукоятями с настраиваемыми степенями свободы. На эту скамью мне и пришлось усесться, не пешком же стоять…
Йоргенсен сменил лежачее положение на сидячее и смерил меня умеренно героическим взглядом.
— Я не буду отвечать на ваши вопросы, — ровным, хорошо поставленным голосом сказал он.
Вот тебе раз! Неси после этого добро людям…
— Так я же, вроде, еще ничего и не спрашивал, — резонно заметил я.
Йоргенсен поднял подбородок чуть выше.
— И не спрашивайте. Я все равно не буду отвечать без своего адвоката.
Я задумчиво посмотрел на него.
— Ух ты, у вас есть адвокат…
— Нет, — Йоргенсен чуть смутился. — Но ведь мне должны его предоставить?
— А чего тебе еще должны? — я решил перейти на ты. — Нет, само собой, если тебе предъявят обвинение… Тогда, если ты не захочешь нанять адвоката сам, тебе его предоставят. Кстати, прими в качестве дружеского совета, уж лучше потряси карманом. Но ведь обвинение тебе никто не предъявлял.
Я посмотрел на Йоргенсена как мне показалось красноречиво. Но то ли красноречивое молчание у меня не было как следует отработано, то ли мой визави был слишком расстроен, чтобы читать у меня на лице, но он молчал.
— Мне что, предъявить тебе обвинение? — со вздохом спросил я. — Так ведь я же могу, не сомневайся. И факты ведь убойные, и все против тебя. Но я хотел для начала со всем как следует разобраться. Получается, зря?
Йоргенсен стиснул зубы. Настолько крепко, что у кого другого непременно бы зубная эмаль посыпалась. Но у этого бога-громовержца и зубы наверняка из более прочного материала, чем у заурядных представителей рода человеческого.
И молчал. Молчал, мерзавец.
— Ну и черт с тобой, — без особой злости сказал я. — Мне это что ли надо?
Я отвернулся, всей своей спиной транслируя в сторону Йоргенсена полное безразличие. Пробежался пальцами по панели тренажера, довольно быстро, в силу природной сообразительности, разобрался с настройками и выставил имитацию жима от груди сидя. Настроил нагрузку, сел поудобнее на скамье и сделал восемь повторов. После чего встал и небрежно прошелся по каюте. Насколько ее размеры позволяли, конечно.
Йоргенсен скосил глаза в сторону табло.
— Неплохо для вашего размера, сержант, — выдал он.
Вот ведь гад! Я находился в одном шаге от осатанения, когда Йоргенсен поспешил исправиться:
— Я имею в виду вашу весовую категорию. Ничего обидного, честное слово, — он чуть заметно улыбнулся. — К тому же действительно неплохо, не ожидал. Вы в хорошей форме, сержант.
Я, постепенно остывая, махнул рукой.
— Ладно, можешь звать меня по имени. И на ты. Я все-таки тебя не арестовывать пришел. Пока. Ты сам-то что можешь? Со своим размером.
Йоргенсен с готовностью занял место на скамье. Уверенным движением передвинул палец по шкале нагрузки вправо. Прежде чем браться за рукояти покрутил плечами и локтями, слегка разминая суставы. И, как и я, сделал восемь повторов. Правда, я заметил, что восьмой уже совсем на зубах. Не устоял перед искушением чуть пофасонить все-таки. Чего я, в общем-то, от него и ожидал.
— Ничего, ничего, — признал я очевидное. — Каждый день, наверное, тренируешься?
— Стараюсь, — Йоргенсен скромно потупил очи. — Тут ведь как, се… Руслан, пару недель пропустишь, потом пару месяцев наверстывай. А я от природы человек ленивый.
Я, усмехнувшись, кивнул. И даже сочувственно поцокал языком.
— Здесь я с тобой солидарен. Лень — великий двигатель прогресса. Лишь лентяй мог изобрести колесо… — я похлопал ладонью по рукояти. — Хорошая машина! Только сам занимаешься или кого-нибудь еще пускаешь?
Йоргенсен скупо улыбнулся.
— Караклаич однажды попросился. Час потел… говорил я ему: не рви, не рви. Весь следующий день ходил, стонал. Потом сказал, что он — человек умственного труда. Как будто одно другому мешает.
— Это точно, — согласился я. — Ну, про Чужих даже спрашивать не буду. Понятно, что тренажер на человека рассчитан.
— Почему это? — запротестовал Йоргенсен. — Тут знаешь, какой универсализм? Самые немыслимые направления можно задать. И по нагрузке запас ого-го какой. А еще… Сядь-ка.
Вся его нордическая выдержка куда-то улетучилась, едва разговор зашел на близкую ему тему. Я послушно сел на скамью. Хозяин каюты поводил пальцем по настроечному табло.