Сыщик галактического масштаба

Я бы, наверное, задохнулся от злости, если бы не успел уже немного пообщаться с… хм, коллегой. А так просто ошалел слегка от подобной наглости.

Сержант Мануон был шаачанцем. В этом нет ничего удивительного. Убит шаачанец, предполагаемый убийца — землянин. Оперативная группа из представителей этих двух рас при расследовании такого дела штука естественная. Вот только это для меня Тор Йоргенсен был убийцей предполагаемым, а Мануон все для себя решил заранее. Еще до прилета на место происшествия. Да и ехал-то он не расследование проводить, а убийцу арестовывать. Так, после соблюдения некоторых необходимых формальностей.

— Что побудило вас сделать подобное предположение, коллега Мануон? — очень спокойно и даже с приятной улыбкой осведомился я.

Шаачанец аккуратно раздвинул узкие бескровные губы, изображая улыбку. Наверное, перед встречей со мной (и с фигурантами-землянами) прошел краткий курс общения с человеками.

— Вы позволите быть откровенным, коллега Руслан?

«Р» у него было презабавное. Не просто картавое, а какой-то утробный хрип вместо нормального звука.

Я улыбнулся еще приветливей.

— Буду весьма признателен.

— Дело в том, что вы — землянин, коллега Руслан.

Я с серьезным видом покивал.

— Вы это точно подметили, коллега Мануон. Я, знаете ли, сам стал замечать это за собой в последнее время.

Шаачанец несколько секунд пребывал в полной неподвижности, не мигая глядя на меня. Впрочем, по-моему, он вообще не мигал. Меня это раздражало. Еще меня раздражало его одеяние. Судя по цветам, это была форменное обмундирование Интерплэнет Полис. Но только теперь у меня появился повод понять, что для разных рас форма никак не может быть унифицированного покроя… Шаачанец был похож на плохо упакованную мумию. При каждом движении создавалось впечатление, что он вот-вот запутается во всех этих переплетенных лентах. Но как-то обходилось.

— Юмор, — поставил, наконец, Мануон диагноз. — Я понял. Мне приятно, что вы обладаете чувством юмора, коллега Руслан.

— Мне тоже, — согласился я. — Но не продолжите ли вы свою мысль. Тот факт, что я землянин, априори делает меня склонным к должностным преступлениям? Не ксенофоб ли вы, коллега Мануон?

Я не пытался, чтобы мой последний вопрос прозвучал шуткой. Хотя и доброжелательный тон не отбрасывал.

— Ксенофоб, — повторил шаачанец. — Я познакомился с этим словом, когда учил лингву. На нашем языке его нет. Не могу сказать, что и сейчас вполне разобрался с этим понятием. Может, вы поможете мне, коллега Руслан? Я не боюсь Чужих — кроме тех случаев, когда опасение диктуется необходимостью. Я не испытываю к ним никакой иррациональной ненависти. Следует ли из этого, что я не склонен к ксенофобии? С другой стороны, единоплеменник мне ближе, чем любой инопланетянин. На этом основании меня можно назвать ксенофобом?

Мне пришлось покачать головой.

— Нет. Для меня, да и для большинства землян, наверное, такое отношение вполне естественно. Но давайте от общей теории ксенофобии перейдем к практике. Какую логическую цепочку вы провели между тем, что я землянин, и тем, что я могу пойти против своего долга?

— Если вы так ставите вопрос, коллега Руслан…

— По-другому поставить вопрос я не могу.

Мануон каким-то змеиным движением дважды высунул язык. Правда, язык его раздвоенным не был. Это означало процесс осмысления и принятия некого решения — я тоже готовился к встрече с шаачанцами.

— Механик Тор — землянин. Следовательно, он ближе вам, чем члены экипажа — представители другой расы. Разве не вы только что назвали это вполне естественным?

Я усмехнулся.

— Когда дело касается убийства, на первый план выходят несколько другие категории, не находите, коллега Мануон? В таком случае я провожу разделение не на землян и Чужих, а на убийцу и невиновных. Я хочу надеть наручники именно на преступника, какой бы расе он не принадлежал. И изо всех сил буду стараться избежать ситуации, когда в силу моей небрежности, глупости или непрофессионализма на месте преступника окажется невинный. Невинный человек или невинный шаачанец — это мне без разницы, коллега Мануон.

Сержант плавным движением вытек из кресла — разговор проходил в кабине моей машины. Прилетели мы практически одновременно, и коллега нанес мне визит прежде, чем я успел сделать то же самое. Сделал шаг в мою сторону и завис надо мной. Впрочем, поза угрожающей не выглядела, и я вставать не стал.

— Вы говорите искренне, коллега Руслан?

Я вздохнул.

— Вам не кажется этот вопрос пустым и ненужным? Можете ли вы представить себе отрицательный ответ на него?

Шаачанец снова двукратно облизнулся. На несколько секунд застыл в неподвижности.

— Наверное, вы правы. Если вы на самом деле говорили то, что думаете, мой вопрос излишен. Если вы лукавили, ничто не помешает вам слукавить еще раз. Давайте для простоты считать, что лукавства в ваших словах нет.

Короткий смешок вырвался из моего горла помимо воли.

— Хотелось бы играть в эту игру вдвоем, коллега Мануон.

— Играть? — голос шаачанца не передавал особых эмоций — по крайней мере, тех, что я смог бы прочитать — но я подумал, что Мануон слегка растерян.

— Я имею в виду, что и от вас мне хотелось бы искренности, — пояснил я. — Не считаете ли вы Йоргенсена виновным только потому, что хотите оградить от подозрений соплеменников?

— Но факты, коллега Руслан!..

Если бы Мануон был землянином, то непременно развел бы руками. Но землянином он не был.