Сыщик галактического масштаба

Я оказался в коридоре, связывающем собой половину станции, для удобства я обозначил его северным. Кроме того, я оказался в затруднении. Четкий план на сегодняшний день, так умело разработанный мной, находился под угрозой срыва. Виновником этого был мой желудок, негромким, но недовольным урчанием напоминающий о себе и требующий в первую очередь удовлетворить его потребности.

Мне очень хотелось кушать. Проголодался я значительно сильнее, чем представлял себе при разработке плана. Быть может, я беседовал с Еленой Альбертовной дольше, чем следовало, а возможно, причина в выпитом стакане пива. Но, так или иначе, я остановился в нерешительности. Нарушить план — значит поступиться своими принципами, а на это я пойти не могу. Следовать плану — это вступить в открытую конфронтацию с желудком, а с ним я предпочитаю поддерживать исключительно дружественные отношения.

Умение находить выход из казалось бы безвыходных ситуаций — вот что всегда отличало меня от менее талантливых коллег. В данном случае я нашел компромисс, который счел весьма удачным. Согласно плану навещаю Тополева и Горовенко, но! В максимально сжатом варианте. Посмотрю, что они из себя представляют, пара-тройка вопросов — и в машину. Побаловаться деликатесами там не удастся, но кусок копченого мяса с картошкой и салатом из свежих овощей найдется. А я неприхотлив в еде.

Я поделился этими своими соображениями с желудком. Он малость поворчал, но согласился подождать еще минут пятнадцать, когда я пообещал на десерт кофе и мороженное.

Бодрым шагом, довольный собой, я прошествовал по посадочной площадке. Войдя в южный коридор, я на секунду замешкался, после чего повернул налево. Сейчас важнее поговорить с Тополевым.

 

— Входите, раз пришли!

Резко. Неприветливо. Я бы даже сказал, где-то грубовато. Но — разрешение войти получено и я им воспользовался.

Да уж... Во всех помещениях станции, конечно же, установлена хорошая система очистки воздуха. Но здесь она полностью не справилась. В этой комнате в последнее время много пили. И, пожалуй, не пиво.

Никаких следов обильного употребления алкоголя, однако, заметно не было. Ни бутылок, пустых или полупустых, ни грязных стаканов, ни остатков закуски. Вообще никакой грязи. Чисто, аккуратно... безлико... И все же. Все же насчет полного отсутствия следов я поторопился. Кое-какие были — на лице заправщика Ильи Марковича Тополева. Довольно явственные и вполне характерные. Землистый цвет лица, двухдневная щетина и хорошие такие мешочки под глазами. Илья Маркович, пожалуй, уже вышел из того нежного возраста, когда запой — пусть даже короткий — никак не отражается на внешности.

Ага, и взгляд мутный! Неприятный взгляд к тому же, тяжелый. По спине побежали мурашки, и я не без труда избавился от искушения извиниться и зайти попозже.

— Добрый день. Вы из полиции? Проходите.

Я, признаюсь, малость опешил. Ожидал я, если честно, чего-то вроде: “А, ищейка... Вынюхиваешь?”. Глаза хозяина комнаты высказывались именно в этом ключе. Но слова говорили совсем по-другому.

— Э-э... Добрый день! — спохватился я. — Да, я из полиции. Руслан. Если хотите, Руслан Анатольевич.

Я протянул руку, которую Тополев пожал довольно вяло. Не пожал даже, а слегка коснулся.

 — Садись, Руслан, — Тополев, не вставая с кровати, подтолкнул мне легкое вращающееся кресло. — Ничего, что на “ты”?

Ну и как отвечать на этот вопрос? Протестовать и требовать выканья? Ставить подозреваемого на место, напоминая, кто тут гражданин начальник? Да, по фигу мне, в общем-то... На “ты”, так на “ты”.

— Пойдет, — я устроился на кресле.

— Ты прости, Руслан, я не в форме чуток, — Тополев облокотился на стену. — Но все соображаю и помню. Так что, спрашивай.

Вот тут я сообразил, что не знаю, что спрашивать. То есть, знаю, конечно, однако есть одно но. Расспрашивать у Ильи, что за человек был Сергей Матвеев — это в десять минут никак не уложишься. Ведь, как ни крути, Тополев знал погибшего гораздо дольше других. По крайней мере, пока у меня нет других сведений.

Вздохнув, я решил зайти пока с другой стороны, а потом посмотреть, что получится. Очень гибкий подход.

— Где вы... то есть, где ты находился в момент смерти Сергея?

— Брось, Руслан, наверняка ведь уже знаешь.

— А почему? — поинтересовался я. — Может, я к тебе первому зашел.

Илья тоже вздохнул. С видом профессора математики, у которого спросили, а почему, собственно, дважды два равно четырем.

— Вон, — небрежный жест в сторону экрана, в котором была видна как на ладони вся посадочная площадка. — Давно уже прилетел.

— Понятно, — я не стал спорить и настаивать на ненужных ответах. — Не скучно одному на бильярде?

— А ты посмотри вокруг, Руслан.

Ничего не понимая, я огляделся.

— Да нет, я не комнату имею в виду. Всю эту чертову станцию. Тут везде скучно, что ты не делай. Семьсот чертовых квадратных метров — и это на месяц. Тут не до веселья. Тут или работаешь, или время убиваешь. Вот и тогда я — принял немного на грудь, и пошел шары покатать. Присоединится кто — хорошо, нет, да и ладно.

— Ага. — Я цыкнул зубом. — Сухим законом, выходит, у вас тут не пахнет.

Илья усмехнулся. Криво, но не зло.

— А ты по какому ведомству, Руслан? На свою вахту — ни капли. Строго. А на отдых сто грамм можно себе позволить. Я ж только час как сменился, вот и решил принять на сон грядущий. Хозяин у нас человек понимающий, сам в свое время на заправке работал. Да и Михалыч не грузит.

— Михалыч? — я вытаращился на Тополева.