Догонялки

ГЛАВА 54

ЯЯСекундой спустя я убедилась, что в школе у меня все же был один нужный и важный предмет: общая теория закона подлости. Возможно, если бы я выучила его хотя бы на четыре, то не подошла бы именно к тому из десяти лифтов, из которого как раз в это время выходил штурман, с лицом мажорнее коридорной музыки, призывающей население 10 этажа на обед. При виде него я с трудом удержала желание попятиться и неудачно имитировала улыбку.

- Ты чего на меня пялишься, Валь, как будто я худший из роботов? – не попался на эту удочку штурман. – Пациенты, что ли, замучили? Тяжела медицинская шапочка?

- Да нет… - неопределенно отозвалась я, упершись взглядом в его коричневые ботинки с развязанными шнурками. – А ты что тут делаешь?

- Как что? Тебя ищу. Обещал же к вечеру появиться.

- А откуда мне взяться на этом этаже, если я работаю на другом, а обедать хожу на свой этаж? – придирчиво осведомилась я.

Штурман некоторое время молча смотрел на меня, покусывая губы, но в конце-концов не выдержал и расхохотался, чуть не упав обратно в лифт, который недовольно прикрыл двери.

- Валь, ты сама-то слышала, чего сказала? Значит, получается, что я зря потрудил лифт, и тебя здесь нет и быть не может?

- Нет, ты мне все-таки объясни, как ты меня отыскал, - упорствовала я. Штурман возвел глаза и провозгласил в потолок:

- По зову сердца… Куда ты прешь, хвостатая безглазь! – последние слова относились уже к пролетевшему мимо икрысу, ловко отдавившему своими двумя ногами наши четыре.

- Исфини, - бросил икрыс, скрываясь в столовой.

- А может я не хофью извинять, как вы любите говорить, - проворчал штурман, поднимая с пола обрывки шнурка. – У нас и раньше-то было весело и интересно, а теперь и вовсе дурдом…

- Да ладно, не так они плохи, - возразила я. – Те четверо, что со мной в отсеке живут, даже заботливые. Пришли спросить, как я сдала экзамен, плод принесли – я тебе потом покажу, - хорошо, говорят, зубы стачивает… Логвин, ну чего смешного? Это разница менталитетов.

- Скорее уж зубов, - заметил штурман. – Ну ладно, Валь, что у нас, кроме икрысов, других проблем нет? Давай лучше о радостном: ты у нас теперь врачиха. По этому поводу можно пойти в корабельный сад – точнее, он уже корабельный лес. Еще можно пойти в другой лес – туда, где раньше был бассейн. Ну или, на худой конец, в зоопарк – там можно поглядеть на пробирки с клетками будущих зверюг. Раньше на стенах были еще и их портреты, но теперь тоже все заросло…

- Ну Логвин, что ты драматизируешь, - неуверенно сказала я, стряхивая с плеча очередную перезревшую желтую ягоду. – В аквариум, кажется, ничего не сажали, можно пойти туда… Ой, привет, Антон.

Врезавшийся в меня на полном ходу, не хуже икрыса, вундеркинд поднял рыжую голову и официально произнес:

- Добрый день, Валентина. Я, видимо, могу вас поздравить с успешной сдачей экзамена?

- Можешь, но, видимо, не хочешь, - шепотом добавил штурман. Я же поглядела на Мухоморова, снова неудачно имитируя, на сей раз не улыбку, а серьезность и ответила:

- Да, наконец-то я поднялась до твоего уровня. Ты куда так бежишь?

- На семинар настоящей поэзии. Туда нельзя опаздывать.

- Смотри-ка, Валька, как заразителен твой пример! – присвистнул штурман. – И давно появился этот ваш семинар?

- Он функционирует уже больше недели, - гордо сообщил вундеркинд. – Мы сочиняем только настоящие рифмованные стихи безо всяких там лепетаний и сюсюканий. Я тоже создал две-три поэмы… Если вам интересно, можете пойти со мной, послушать.

Мы со штурманом переглянулись.

- Пойдем, Валь, - решил Логвин. – Уж ты-то там точно должна быть почетным гостем. Кстати, новый стишок не сочинила?

- Нет, я пытаюсь написать исторический роман, - призналась я, вбегая в лифт вслед за торопящимся Мухоморовым. – Но уж больно трудно работать с учебниками по истории прошлого. Одни пишут, что древний Египет был в 18 веке, другие – что в 15, а третьи – что его вообще не было… А какая у них тогда была техника, тоже неясно. В общем, я начала так: «Фараон Рамзес вошел к себе в пирамиду. По нецветному телевизору с двумерным изображением шли новости Египта…» Ну как?

- Начало многообещающее, - заверил меня штурман, почему-то отводя глаза вбок и улыбаясь одной стороной рта. – А стариной так прямо и веет.

Я приободрилась от похвалы и с превосходством посмотрела на начинающего Мухоморова.

- Нам выходить, - сообщил мой юный последователь. – Только, пожалуйста, тише и быстрее.

Лифт молча вывалил нас на стандартного вида этаже с умеренно заросшими чем-то вроде синих лопухов стенами. Среди мрачно-одинаковых дверей отсека выделялась одна, особенно унылая. На ней, поверх каких-то неприятно серых и коричневых квадратиков, тускло светилась еле видная желтоватая надпись: «Семинар настоящей поэзии под руководством…» далее я с изумлением прочла свою собственную фамилию. Я поглядела на штурмана и, заранее предвосхищая его вопрос, панически замотала головой.

- Ну, что вы там, заходите! – нетерпеливо произнес Мухоморов, слегка подталкивая меня в плечо. Противно-клетчатая дверь задумчиво звякнула, обнаружив наше присутствие, и написала столь же трудночитаемым шрифтом: «Внимание! В целях высвобождения эмоциональности аудитории в отсеке отключены пульверизаторы и успокаивающая музыка».

- Вот здорово, - обрадовался штурман. – Прямо оазис. Давай открывайся.

Дверь послушалась и я, держась за спиной Мухоморова, опасливо вступила в обиталище семинара под руководством себя.