Догонялки

- Фьюк, - кратко свистнул иной разум.

- Опять?!. – изумилась я. – Представляешь, Логвин, ко мне в отсек тоже подселили Фьюка… Может, это у них распространенное имя, вроде как у нас какая-нибудь Метафизика или Дизайн?

- Не нарушайте переговорный процесс, или я отдам приказ роботам на ваше удаление, - выговорил мне Зуммеров, и, вновь вперив в икрыса свой рыбий взор, довольно дружелюбно для себя вопросил:

- Каков же был конечный пункт вашего перелета и куда, следовательно, я, как капитан, обещаюсь вас доставить в кратчайшие сроки?

На этот раз вопрос кое-как дошел до сознания икрыса с типичным именем. Весело зыркнув на вбитого гвоздем в свое кресло официозного капитана, он со своей национальной откровенностью сообщил:

- Ты один наф туда не доставишь – нувен корабль. Потому фто это не пункт, а планета.

- Какая планета? – не выдержав, встряла я.

- А такая, фарообразная, - пояснил икрыс, соответственно складывая лапы, и опять весело сверкнул глазками. Судя по всему нам, наконец, представилась возможность оценить юмор иного разума, который я лично нашла идиотским и уже хотела травмировать психику Фьюка просьбой не выпендриваться, но уже оправившийся Зуммеров мрачно продолжил разговор:

- Правомернее было бы с вашей стороны изложить произошедшее по порядку и без излишней риторики.

- Мовет, и было бы, а я не хофью, - отрубил икрыс, вызвав кривую улыбку штурмана, который все это время молчал с таким видом, будто он об икрысах знает все, но нам не скажет.

- Я фам расскажу как попало.

Я догадалась, что в этом месте нужно хихикнуть, что и сделала, и длинномордый шутник довольно пошепелявил дальше:

- Мы жили на своей планете, вырафивали равные рафтения, пока было мовно. А теферь фтало нельзя.

- Почему? – прошептала я, затаив дыхание и прокручивая в воображении всевозможные варианты гибели планет, почерпнутые из фильмов.

- Почва ифпортилась, - житейски пояснил Фьюк. – Рафтения не рофли. Вот мы и полефели…

- Под чьим руководством осуществлялся полет? – задал Зуммеров этот самый главный для него вопрос. Икрыс повозился в кресле, громко чихнул от неожиданно пшикнувшего едко-цветочной струей ароматизатора и ответил снова, видимо, с претензией на остроумие:

- Зафем нам руководство? Мы сами фели и полефели. А коваблем управлял пилот – ну, который потом сбежал…

- Я смотрю, у них такой же бедлам, как у нас, - хмыкнул штурман, обращаясь ко мне. – Сели и полетели…

- Пфавильно, пфавильно, сели и полефели, - закивал не обидевшийся иной разум, ловко почесал гибкой четырехпалой лапой себе затылок, который пыталось подвергнуть массажу его кресло, и продолжил:

- Полефели и летели нормально, а потом наф метеоритом стукнуло, а ковабль и так был сломанный.

- Почему же вы раньше не осуществили его починку? – поинтересовался капитан, недовольно переглянувшись с похожим на себя роботом.

- А мы не умеем никто, - спокойно отозвался икрыс.

Мы в изумлении уставились на него с трех сторон, но на этот раз было непохоже, чтобы он шутил.

- Чьи же у вас тогда корабли? – снова влезла я в переговорный процесс, поскольку Зуммеров обалдело, а штурман – насмешливо молчали.

- Ковабли у наф… - начал икрыс, и вдруг громко откашлялся и раскатисто чихнул.

- Гхерчхейров? – тихо, но четко переспросил штурман, и я порадовалась, что не успела пожелать Фьюку здравствовать.

- Правильно, - согласился икрыс и снова чихнул, хотя и не так зверски. Я с уважением посмотрела на штурмана – какой же надо иметь слух, чтобы разобрать в этом чихе название нации.

- Гхерчхейры нам дали много коваблей, но это было дафно, поэтому они стали ломаться, - договорил икрыс.

- А зачем они это сделали? – от удивления нормальным языком спросил Зуммеров.

- Вот именно, зачем? – добавил штурман.

- Ковабли стали ломаться ни зафем, а от старофти, - опять съюморил наш скоморох с ушами. – А дали нам их, фтобы мы разфивались и летали с пфанеты на пфанету.

- Ну и как, развились? – поинтересовался Логвин с усмешкой, закручивая одну из своих косичек в тугой жгут. Фьюк снова не обиделся:

- Конефно. На десяти пфанетах пофадили рафтения и вырафиваем. На трех пфанетах пофва уже испортилась, нафа – четвертая, летим на пятую.

У Зуммерова даже сквозь толстые линзы просвечивало глубокое разочарование. Я тоже подумала, что обнаружить в космосе нацию еще глупее себя это не такое уж счастье. Да еще придется теперь, отказавшись от встречи с так долго жданными собакогориллами, тащиться на какую-то там пятую планету, чтобы икрысы своими растениями угробили почву и ей. Лучше бы мы встретили этих кашлечихов, то бишь гхерчхейров…

Неожиданно голос икрыса вклинился в мои нелюбезные мысли о нем и произнес:

- А мы внафяле думали, что ваш ковабль не ваш, а гхерчхейров, поэфому пофлали сигнал о помофи.

- Почему же вы так думали, стукнутые метеоритом из-за угла? – спросил штурман, несмотря на шутливую форму, весьма серьезным тоном.

Икрыс вытащил из-под балахона заднюю лапу, поднял ее чуть не на уровень своего носа и принялся, к нашему удивлению, обстоятельно загибать на ней пальцы, перечисляя:

- Во-первых, он новый. Во-вторых – офень быстро летел. В-третьих – больфе никто, кроме нас и гхерчхейров, тут не летает… - скромное количество пальцев на икрысиной лапе на этом закончилось, как и его аргументы. Инопланетник опустил лапу и хитро зыркнул в мою сторону. Я поняла, что он таким образом шутил, и раздраженно хихикнула.

- Нет, мы не гхерчхейры, мы представители нации землян, - сообщил Зуммеров икрысу то, что он и так знал.