Догонялки

- Обойдетесь, - отрезал штурман. - Простоите, сколько я скажу.

Я еще немного потолкалась и оказалась в первом ряду. Выход из транспортника был открыт, виднелся нежно-розовый коридор Ануну. Именно в нем и застрял штурман. Он сосредоточенно пощипывал стенку, что-то приговаривая полушепотом. " Фью-фью-ку-ку-хи-хи-хи" - припомнила я стихотворение моего однофамильца. Штурман, озабоченно морщась, сделал несколько кругов в коридоре и три раза повернулся на каблуках, что-то прибарматывая.

- Что вы делаете? - не выдержал кто-то.

- Логвин Эдуардович подвержен различным суевериям и приметам, он почитает корабль за живое существо, - язвительно проскрипел Зуммеров.

- Не вас же за него почитать, - сказала я шепотом. Штурман слегка притопнул ногой и сказал:

- Слушайте, ребятки, ведь не вы же эту колымагу поведете, подождите, пока я с ней договорюсь. Я вас надолго не задержу.

Он показал все зубы в улыбке и полез за пазуху. Оттуда он извлек старинной формы бутылку не из пластика, как обычно, а из стекла. В бутылке болталась какая-то жидкость. Штурман ухватил сосуд за горлышко, занес руку назад и вдруг изо всех сил саданул бутылкой по стене корабля. Толпа дружно вздрогнула, пискливо забормотали пихнутые ногами сумки. Осколки стекла разлетелись по коридору, со стены медленно стекала какая-то жидкость. Я почему-то вспомнила родителей.

- Когда в древности спускали на воду корабль, - сказал штурман в жуткой тишине, - прежде всего об него разбивали бутылку с вином. Это старая традиция. Поняли? А вы испугались. Ануну, хоть название у нее дурацкое, а форма еще хуже, тоже корабль. Добро пожаловать!

Штурман отошел в сторону, и экипаж хлынул в коридор корабля. Я, с трудом вырвавшись из общего потока, подошла к капитану и спросила у него, где мой отсек.

- Пятый этаж, коридор ноль дробь семь девять, отсек пятьдесят восемь "а", - было мне ответом.

- Здорово! Наверно, долго учили? - вежливо одобрила я.

Зуммеров молча посмотрел на меня выпуклыми глазами: я попятилась от него и двинулась по розовому коридору.

Царила ватная тишина, наши шаги, впечатываясь в ворсистое покрытие пола, не порождали звуков. Коридор завершился круглым залом с бесконечным числом лифтов. Вся обстановка тоже была выдержана в розовых тонах.

- Наш корабль - девочка! - услышала я реплику штурмана и постный ответ капитана:

- Розовый цвет положительно влияет на психику во время сверхдальних перелетев.

Я зевнула и побрела искать свой лифт, что было задачей довольно трудной. В корабле оказалось двадцать этажей, то есть палуб, по незнамо сколько отсеков на каждом. Значит, скорее всего, на транспортнике вместе со мной прилетела лишь малая часть тех, кто должен был тут восселиться. Однако лифт я все-таки нашла, втянула за собой еле чешущуюся сумку и отправилась на пятый этаж.

Лифт выпустил нас с сумкой в полутемный коридор с голубым потолком. Стены его сплошь состояли из дверей отсеков со светящимися номерками. Тишина тут была такая же или даже хуже, чем внизу, не было видно ни одного человека. Я, тяжело дыша и, почему-то, на цыпочках, отправилась на поиски своего отсека. Отсек оказался в самом сумрачном месте. Напротив входа в него был какой-то темный проем, где мутно виднелась лестница. Стараясь не поворачиваться к ней спиной, я толкнула дверь.

- Добро пожаловать! - закричал отсек хриплым женским голосом. Вспыхнул свет, стены радостно пожелтели. Быстро прикрыв дверь, я критически оглядела свое жилище и нашла, что дизайнеры корабля не расстарались. Посреди комнатки торчала универсальная кресло-тумба-холодильник-кровать, к которой с потолка свешивались непонятные проводки всех цветов радуги, в углу пристроились электрокнижка и электротетрадка, в круглом псевдоокне намертво застыло изображение ядовито-зеленого лужочка. Я поморщилась, пнула обиженно завизжавшую сумку в угол и плюхнулась на универсальное ложе. Тут же висящие проводочки ожили и полезли ко мне. Отсек дал пояснение:

- Перед отлетом необходима разгрузка нервной системы, поэтому все пассажиры должны прослушать музыку своего мозга. Сейчас мы уловим ваши нервные импульсы и переложим их на синтезатор. Лежите спокойно!

Я застыла. Проводочки вцепились мне в волосы.

- После прослушивания музыки своего мозга у человека улучшается самочувствие, - грузил меня отсек, активно манипулируя проводочками. Я не без любопытства ждала, так как мне еще никогда не доводилось слушать музыку своих мозгов.

ГЛАВА 6

Лучше бы и не довелось. Я не поняла, правда ли именно это царило у меня в голове или система плохо законспектировала мои мозги, но неожиданно на меня полились звуки, напоминающие радиопомехи в смеси с волчьим завыванием, да такие громкие, что аж стены замигали.

- Выключите, пожалуйста! - заорала я.

- Каждый человек должен перед полетом прослушать музыку своего мозга, - отказалось помещение. - Это успокаивающе действует на нервную систему...

- Это действует на нервы! - закричала я, выдираясь из могучих объятий кровати. - Выключите, я не хочу это слушать.

Отсек, не удостоив меня ответом, увеличил громкость. Я, морщась, высвободила руку и постучала по полу, переводя отсек на аварийный режим работы. Музыка, к счастью, смолкла, но жилище не угомонилось.

- Что случилось? - беспокойно спросило оно. - Какую вам оказать помощь?

- Голова болит, - не думая, отмахнулась я. - Включи мне радио.

Стены пошли пятнами, но мое пожелание было исполнено. К моей

радости, вместо помех и воя раздалась нормальная песня с привычными словами:

- Ах, ах, у-у-у-уы. Ля-ля-ля-ля, - разливался женский голос.

Я, припомнив краткий курс песневедения, узнала стихи поэта-песенника Собачкина и, растянувшись на кровати, принялась по мере сил подпевать. Но в самый кульминационный момент, когда мы с певицей уже дошли до припева и теперь хором кричали: "Ой-ой-ой-дыры-дыры!!!", дверь моего якобы запертого изнутри отсека открылась и в комнату влетела девушка немногим старше меня, со стоящей дыбом черной челкой, длинной косой и выражением дикого ужаса на лице. Я ошарашенно замолкла и уставилась на нее. Девушка, нервно сглотнув, приблизилась ко мне, с трудом перебирая крепкими ногами, и сказала тихим писклявым голосом: