Догонялки

В результате я добилась того, что ко мне стали приходить только те, кто действительно был нездоров, а не те, кто не знал, чем ему заняться. Тем, кто приходил за психологической помощью, я с чистой совестью говорила:

- Звездолет Андреевич Энтропиев – превосходный психолог. Советую посетить его консультацию, которая дает поразительный эффект, да и он сам будет очень вам рад!

Из-за такой моей политики Звездолет Андреевич подружился со мной и часто заходил в гости, что вызывало недоумение Денеб и Синдереллы Ивановны и смеховые истерики штурмана. К Синдерелле Ивановне я тоже продолжала ходить, и выучила столько красивых названий болезней, что мне было обидно все время видеть типичный насморк от перекупа в бассейне, хрипы в горле от того же самого, а также мелкие ушибы, порезы и ссадины, полученные неизвестно где. Ничем больше, кроме, конечно, последствий стартовой перегрузки, мой этаж не болел.

Ануну тем временем продвигалось к месту встречи с иными разумами. Сейчас оно находилось в какой-то сложной зоне, штурман с капитаном просто поселилиись в рубке, да и подручных роботов я встречала редко, хотя один из них периодически ошивался на моем этаже, а как-то, когда я возвратилась с работы, нагло вылетел из моего отсека, сказав, что тестировал систему жизнеобеспечения. Я ему не поверила, но поделать ничего не могла.

Прошло еще две условные недели, и в начале третьей моя спокойная жизнь закончилась.

В этот день все сразу пошло наперекосяк: ночью приснилась школа, а Синдерелла Ивановна пожурила меня за то, что я не соблюла технологию и вместо таблетки синтезировала небольшой взрыв, до полуотключения напугав отсек. В довершение всего, когда я высиживала свои пятнадцать минут, по компьютеру-тетадке прорезались родители, да еще рядом с ними нарисовалась Ирина Марсовна.

- Как твои дела, Козлова? – недружелюбно спросила она.

- Нормально, - недружелюбно ответила я.

- Я пришла, чтобы сообщить тебе, что у нас введен новый предмет – этимология. Начинай его изучать, а то потом не сможешь, с твоими-то успехами, догнать класс. Предмет очень интересный, и он очень важен.

- И нужен, - подсказала я.

- Да, конечно. Ведь это стыдно – сидеть за столом и не знать, почему он так называется! Вот ты сейчас летишь на космическом корабле и даже не пытаешься узнать, какого происхождение этих слов!

- А я и так знаю, - буркнула я, нервно прикидывая, на сколько я задерживаюсь. – Космический – от слова «космос», а корабль – по аналогии с водным кораблем.

- А у нее неплохо с логикой! – гордо сказала мама Ирине Марсовне.

- Но и не так уж хорошо, - «три» за все контрольные, - отозвалась та. – В общем, Козлова, занимайся там и не подводи общий уровень идеальности класса. Кстати, если ты думаешь, что я забыла про твою не сданную домашнюю работу по этикету – ты глубоко ошибаешься…

- Доктор Козлова! – тревожно рявкнул отсек. – Вас ожидает больной в тяжелом состоянии!

- До свиданья, Ирина Марсовна, - нежно сказала я, с удовольствием посмотрела на разинутый рот учительницы, отключила связь и выскочила из процедурной, даже забыв в спешке нахмурить брови и сжать губы.

Впрочем, оказалось, делать это было и незачем: ко мне пришел штурман. Интересно, почему это отсек сказал, что он в тяжелом состоянии? Я вгляделась ему в лицо и заметила, что вид у него и вправду стал не очень здоровый: косички свалялись, глаза обзавелись синяками и лихорадочным блеском, а кожа – каким-то зеленоватым оттенком.

- Ой, Логвин, что с тобой? – испуганно пискнула я.

- Это я у тебя должен спрашивать, ты же врач, - заметил штурман со слабой, но все-таки улыбкой. – Похоже, я чем-то болею, Валька, ты уж попробуй понять, чем, я в этих ваших заразах ни черта не понимаю, а ты у нас инфекционист.

- А ты думаешь, это инфекция?! – испугалась я.

- Сто процентов, - кивнул штурман. – Боюсь, меня ей одарили ребятки с прекрасной земной колонии АЭ 1980 дельта…

В голове моей из мути кошмарных мыслей всплыл известный фильм «Эпидемия», повествующий о неизвестной ужасающей болезни, которая покосила весь экипаж звездолета и оставила в покое только главного героя, наверное, потому что он был, все-таки, известный актер. Поняв, что никакого диагноза я в таком состоянии поставить не смогу, я начертила на стене знак быстрой связи с отсеком Синдереллы Ивановны и не своим голосом попросила ее зайти ко мне.

- Не впадай в панику, - спокойно сказал мне штурман. – Единственная проблема это, если хвороба окажется серьезной, вовремя остановить Анунушку, и пусть она болтается на одном месте, а то Андрейка за компанию с роботами как пить дать втянут нас в черную дыру, больно уж тут участок стремный…- Он устало вздохнул. Диагностическая кушетка, на которой он сидел, завопила дурным голосом:

- Температура тела – 38,8 градуса - должна быть снижена до 38,5, при которой организм будет эффективно бороться с инфекцией!

- Лучше бы до 36,6, - заметил штурман. Я покривилась в улыбке. Тут, на мое счастье, вбежала Синдерелла Ивановна.

- Ну что случилось, мои дорогие? – обеспокоено спросила она. - …А, вы нездоровы, Логвин Эдуардович. Давайте-ка я вас осмотрю. Валенька, помоги мне. Выключи только диагностическую кушетку, она все равно ничего не соображает…

Осмотр длился недолго и не вносил никаких разъяснений, пока Синдерелла Ивановна не догадалась заглянуть штурману в горло.

- Мда… - протянула она, пожимая плечами. Я тоже взглянула и, ощущая сваливающуюся с плеч гору, заорала громче диагностической кушетки:

- Это же типичная корь! Признаки классические!

ГЛАВА 26

- Но как же так получилось? – озадаченно произнесла Синдерелла Ивановна. – Ведь каждому с рождения делают прививку против всех опасных болезней, благодаря чему корь есть на Земле только в лабораториях… Как же вам ее не сделали?