Страница 186 из 202
Хильма
— Брат солнцем сестре целует лик её луннобелый. Сияй, говорит, у ночи всех забирай слепцов...
Райнеро вгляделся в собственное отражение. Жалкое зрелище, у него даже не осталось гнева, чтобы разбить эту гладь, спугнуть с вод фонтана кокетку Луну. Вместо этого он легко коснулся лунного лика, тонкое кружево льда истаяло, кончики пальцев не почувствовали холода, только тепло. Чем не поцелуй?
— Чтоб отыскал приют бродяга окоченелый. Чтоб клинок благородный наказал подлецов...
Смешно, но сегодня змеистый клинок не покидал ножен, хотя Райнеро несколько раз согревал ладонью рукоять. То, что случилось, казалось кошмарным сном наяву. Сколько он ни закрывал глаза, видел лишь темноту да оскал дядюшки. Нет, было ещё кое-что там, в темноте. Тепло руки ангела на его запястье. Юлиана стала ему спасительницей, укрыла без сомнений, без страха. Это её лицо виделось Райнеро в лунном пятне, бледное, взволнованное, но с такими родными мягкими чертами.
Кровь, что кипела от гнева, давно остыла. Ещё немного, и Райнеро сам начнёт покрываться льдом. Чего он ждал, сидя на кромке разрушенного фонтана? Бастард и сам не знал, хотя уже давно решил, кто здесь главный подлец. Не дядюшка, о нет, тот лишь вёл свою игру или же был непроходимым тупицей. Настоящий подлец приходился бастарду отцом, вот по кому тосковал кинжал. Но если подлец спал сном праведника, то бродяга был здесь, смотрелся в лицо Луноокой и пел ей колыбельную. Ей одной, его благодарной слушательнице, чтобы не глядела. Чтобы уснула.
— Сестрицы лицо так мягко солнышком золотится. Луна побелевшим сердцем почти завершила пляс...
Пальцы огладили краешек Луны. Она качалась на водной ряби, как в колыбели, льдинки Райнеро отогнал, чтобы не тревожили. Луноокая спит, этой ночью ей не нужно зрить своего кабальеро. Этой ночью он жалкий червь, кругом проигравший, несчастный, убогий. Трон Эскарлоты, корона, власть, «Я Рекенья!», что за блажь! Король Лауритс высмеял тебя, бастард, столкнул с пути к прежней жизни. Райнеро тряхнул головой, рассеивая захлестнувшую разум злобу. Тише.
— Тебе одному, брат милый, сияю, и обручиться с другой у меня не думай. Есть только мы у нас.
Тише.
— Я думал, что найду тебя в борделе или хотя бы в кабаке, но никак не распевающим песенки посреди пустынной площади. — Нога соскользнула с шаткого бортика фонтана и плюхнулась в воду, Райнеро едва на нём удержался. В сапог хлынул лёд, песочная муть поднялась со дна и заволокла лицо испуганно отпрянувшей Луноокой. Подлецы не чтят ничьего покоя. — Как ты набрёл на площадь? Квартал далеко от нашего. Я шёл на голос, певчая птаха.
— Осторожнее. Ты её разбудил, — прошептал Райнеро, насилу заставляя себя убрать руку от задрожавшего в нетерпении кинжала. Тише. Вытащить ногу из воды, повернуться к пришедшему. Так просто.
— Что? Райнерито, что произошло? Ты не ранен? — Быстрые шаги между обломков расколотых колон, быстрые шаги по шелестящим песчинкам. Люди ушли отсюда не так давно, а камень площади уже покрылся сколами и выбоинами. В щелях между кладкой желтела трава, стебли завявшего вьюна обнимали тела поверженных статуй. Райнеро шаркнул ногами по пристывшему у подножия фонтана песку, поднял на подлеца глаза. Тень Куэрво лежала на каменной девушке в королевских одеждах, сам он высился скорбным изваянием с подвижной, обеспокоенной рожей. Теперь хотелось плюнуть в неё.
— Тебя это огорчит, но я цел. — Райнеро хлопнул себя по груди, развёл руки в стороны —грудь бастарда открыта, неужели не хочется всадить клинок по самую рукоять?
— Огорчит? — Куэрво непонимающе вскинул брови. Луна посеребрила пряжку его плаща, запуталась в растрепавшихся кудрях. Или это седина? Донья Луна знакомилась с тем, кто потревожил её сон.
— Полагаю. Иначе на что ты рассчитывал, предупреждая короля о моём визите? — Райнеро сощурился, следя за подлецом.
Тот оправдал ожидания: покаянно вздохнул, покачал головой, под чёрным плащом пошевелились руки. Хотел обнять обманутого сына, но передумал, или нащупал кинжал? Шпаги при Рамиро не было.
— Райнерито...
— Какой я тебе Райнерито? Называй так, как сказал обо мне дяде! Барстард? Принц-убийца?
— Я не хотел тебе вреда.
Райнеро вздрогнул, когда отец опустился на бортик фонтана рядом с ним. Рамиро сгорбился, сцепил руки в замок, всмотрелся прямо перед собой, в никуда. Или в свои мысли, в память? Захотелось отодвинуться, уйти, но луна озорно метнулась под ноги росчерком шпаги, заплясала на заледеневших камнях. Райнеро поёжился, по телу пробежала дрожь. Холод, предчувствие?
— Я действительно был у Лауритса и предупредил его. Но я бы не дал тебя в обиду, и если бы тебя взяли под стражу — забрал бы. — Еле слышный охрипший голос. И это маршал, что уверенно и звучно отдавал приказы?
— Зачем? — Волнует ли это на самом деле? Нет, только будоражит злость, высвеченную кровавым светом луны, грозящую затмить взгляд. Райнеро подышал на покрасневшие от холода руки, промокшая нога уже давно замёрзла.