Страница 15 из 202
Принц Рекенья стиснул зубы, взглянул на ладонь. Повязка потемнела от крови.
— Я родился ублюдком. — Райнеро спрыгнул на землю, из-под камней, долбясь в подошвы сапог, звучал бешеный стук кастаньет. Голову предательски кружило. Не от вина, как бывало прежде — от одуряющей пустоты.
— Райнерито, ты от матери? Райнеро... — Сезар тронул его за плечо, заставил поглядеть на него.
Как быстро забывается горькое, затаённое ото всех знание. Сезар крепко обнял своего принца. Как и боялся Райнеро, друг всё прочёл по глазам.
Уткнуться лбом ему в плечо, давя вздохи. Позволить себе миг скорби, с силой зажмурившись.
Почти сразу Райнеро отстранил Сезара. Взял Марсио за поводья, тот сам тихо двинулся вперёд. В молчании они дошли до конца площади и свернули в проулок. Дома липли друг к другу виноградинами из одной грозди, у чьего-то крыльца сквозь булыжник пророс искорёженный ясень. Он мог сокрыть от насмешливой лунной улыбки.
— Я не сын короля Франциско. Мою мать кто-то обесчестил, и так появился я... Ублюдок Яльте, если хочешь. — Райнеро кивнул своим словам и тут же нервно мотнул головой. Слова замирали на языке, но Сезар должен знать, должны знать он и Мигель ви Ита. Уроки канцлера не прошли даром. Связанный горем разум уже расправлялся с путами. Вернуться к матери, вернуться и проститься, а жизнь, к чему она сейчас? — Мама исповедалась перед смертью. Исповедник, подонок, оказался совершил страшный грех — выдал королю ее предсмертные слова. Это похлеще твоих пьесок, не так ли? — Райнеро насилу усмехнулся, глянул на Сезара, изменившегося в лице. Ну же, Котронэ, пора и тебе доказать, что Ита не зря тебя натаскивал. Одно неосторожное слово, и ты рискуешь получить рыдающее у тебя на плече ничтожество.
— Король от тебя отрёкся? — Сезар, казалось, видел дурной сон наяву. Шумно выдохнул, дёрнул шнуровку колета.
Спросить его, где он был посреди ночи? Райнеро заранее знал ответ: «у тётушки». Этой ночью можно потребовать откровение за откровение и наконец вынудить Котронэ сознаться, к какой «тётушке» от зачастил в последний год. Райнеро облизнул пересохшие губы, но слова не шли. Этой ночью лишь ублюдок произнесёт свою исповедь.
Тишину раздробил конский топот. Раскатистый, отчётливый, неотвратимый. В груди ёкнуло, не хватало возненавидеть себя ещё и за трусость.
— Отрёкся. — Райнеро поднял голову, от ясеня не было видно площади, но разве это нужно. — И, похоже, послушался свою шлюху. — Джериб бил копытом булыжник, как же он не любил себе подобных. Себе подобных и ещё — людей. Но с минуту на минуту его схватят под уздцы чужие руки. — Сезар! Всего час назад я бы с уверенностью сказал, что отец меня любит. Оказалось, не меня, а мою чистую кровь.
Райнеро взлетел в седло, ноги сжали бока Марсио. Джериб застриг ушами, но пошёл. Грохот усиливался, голоса, как кнутом, полосовали ночную тишь. Преследователи рассредоточились по Соборной площади.
— Сезар, обещай забрать Марсио. Он знает и не тронет тебя, а ты не тронешь его.
— Не смей! — Котронэ направил жеребца наперерез. Луна плеснула ему на лицо лимонной зеленью, до неузнаваемости исказила мягкие, правильные черты. — Рехнулся ты, что ли? Я сейчас же найду Клюва Ита, мы...
— Сезар, отойди! Я должен проститься с матерью, ценой жизни проводить её душу, как же ты не поймешь!
— Они прирежут тебя, как ублюдка, — тряхнул кудрями Сезар. У Райнеро вырвался нервный смешок, сколько раз за эти кудри он называл друга Сезариной. Но теперь на него смотрел приемник канцлера ви Ита, смотрел твёрдо, но в то же время со знакомым лёгким укором. — Снимай плащ!
— Что? Это не твоя пьеса, Котронэ.
— Плащ, живо! — в голосе Сезара зазвенел металл. — Ты бы мне помог, я знаю! Давай же!
— Опомнись, бежать мне все равно некуда!
— Выберись из этого забытого Девой города и жди. Я разыщу Мигеля. — Цокот близился, рвал ночь в клочья. Марсио замотал мордой, Райнеро припал к конскому уху, умоляя молчать. — Слышишь меня? Я разыщу его, мы найдём способ связаться с тобой. Мы выберемся, не торопись терять голову раньше срока, ей суждено носить корону. Посмотри на меня. Райнерито.
Пальцы метнулись к фибуле быстрее, чем он решился. Они обменялись плащами, Сезар по самые глаза натянул барет. Принц Рекенья с облегчением скрыл лицо под капюшоном.
— Уезжай, — приказал Сезар. За этот подвиг стоило простить ему ошибку прошлого. Райнеро и простил, только сердце сжал страх за друга. Сезар улыбнулся, махнул рукой. — Не бойся за меня, не пропаду. Поторопись, улитка, иначе я зря рискую!
Райнеро натянул поводья, чуть наклонился вправо, хорошо! Развернулись, уходим, спасаем шкуру. Нет, не шкуру — корону и королевство.
— На всякий случай, прощай. И... я всё знаю. — Райнеро взметнул к виску два пальца. Тот, кто не ценит жизни, её не заслуживает? — Если мне доведётся вернуться, даю слово, я вас не трону.
Сезар запоздало ответил тем же, кивнул, справившись с явной оторопью: