Восстание

Кирилл отпустил плечи Антона, в ужасе отшатнулся.

– Ты в своём уме? Ты что? Зачем нам всё это? Разве мы это собирались…

– Какие это «мы»? – перебил Антон, в голосе вновь появились интонации, но они Кирилла обрадовать не могли. – Ты вечно слюни пускал, бегал, за рукав меня дёргал. Я один, считай, всё сделал. И сейчас продолжаешь у меня под ногами путаться.

На его лицо наползла плаксивая гримаса.

– Катюша, Катюша! – брызжа слюной, он старательно, но очень уж гротескно передразнивал Кирилла. Затем в мгновение на лицо вернулась каменная маска, а в голос – сталь. – Под юбку решил забраться и переждать, пока люди кровь проливают? Зазря тысячи уже полегли, что ли?

Антон двинулся вперёд, толкнув плечом стоявшего на пути Кирилла, и продолжил говорить не оборачиваясь.

– Нет уж, всё надо довести до конца. А ты сиди в норе и не дёргайся. Мой тебе совет.

Остановился, подумал секунду. Через плечо обернулся и с презрительной ухмылкой заключил:

– Целее будешь, – и после недолгой паузы, насмешливо хмыкнув, добавил, – друг!

***

– А можно… посмотреть на него? – Прокуроров нервно сглотнул и умоляюще заломил руки. Так трогательно он даже дачу у президента себе не выпрашивал.

– Ты же выпил… – с сомнением ответил Подиров.

– Да бросьте, я же генерал! – расхохотался в ответ Алексей Владимирович и, правда, вмиг приобрёл трезвый вид.

– Ну пошли, тут недалеко. Лаборатория в моём же доме, – без особого воодушевления пригласил академик. – Если не спит он.

Лаборатория оказалась очень просторной, она занимала едва не половину первого «магазинного» этажа добротной многоэтажки советской постройки.

Пройдя длинным узким коридором, освещённым мертвенным голубым светом, в кабинет Подирова, они первым делом глянули в мониторы видеонаблюдения.

Комната Ленина была неким симбиозом больницы, лаборатории и гостиничного номера. Большой мраморный стол с софитами сверху был похож на операционный, но в то же время будто служил для каких-то обрядов. Несколько сложных приборов с кучей проводов, мониторами и целым созвездием капельниц. Барокамера. Большой раскладной диван. Ванная комната. Письменный стол с компьютером. Телевизор в полстены. Стеллажи с книгами.

Ленин не спал, смотрел телевизор, лёжа на диване, закутавшись в плед.

– Любит это дело. Первое время только книги читал. Жадно, по томику, считай, в день. А потом телевизор распробовал, сейчас не оторвёшь, – безо всяких эмоций, словно речь шла о лабораторной крысе, прокомментировал Подиров. – Говорит, эффективнее и быстрее усваивается информация, ему же много нужно познать теперь. Правда, смотрит в основном на немецком. На русском каналов таких нет, чтобы только по делу. Разве что документальные фильмы. Но плачет потом часто.

Прокуроров ничего не ответил, он смотрел в монитор, как на колбу в кунсткамере.

– Ну что, пойдём? – академик слегка толкнул секретаря Совбеза, стремясь пробудить в нём жизнь.

– Да! Да-да! – Алексей Владимирович сглотнул слюну. На лбу и ладонях выступил холодный пот.

В комнату Ленина он заходил с ощущением смешанным: вроде как в храм Гроба Господня и в то же время, как в какую-то фашистскую лабораторию, где ставят опыты над обречёнными пациентами. Дрожали колени, во рту пересохло.

Ленин, увидев посетителей, встал с дивана, не скидывая с себя плед, а, наоборот, укутавшись в него, как в походный плащ. Неловко переступая, направился к двери встречать.

Прокуроров отрезвел вообще начисто, даже чудесным образом запах прошёл, а глаза стали раза в полтора больше, чем от природы были.

Ленин стоял перед ним как живой. Вернее, вообще живой. Но странный. Со всех открытых частей тела свисали куски старой, отмершей кожи. Глаза были чуть на выкате. Подиров его восстановил практически таким, каким он умер, «откатив» от роковой даты, как персонажа в игре, лишь на несколько недель, чтобы избежать немедленного регресса. Тем не менее разрушительные возрастные и болезненные изменения были лишь на время остановлены и скоро, несмотря на массированное воздействие подировских чудо-препаратов, должны были свести Ленина обратно в могилу. Потерянный депрессивный взгляд бывшего вождя говорил о том, что он прекрасно обо всём уже был осведомлён своим воскресителем.

Алексей Владимирович застыл, как мумия, столкнувшись лицом к лицу с Ильичом.

Подиров протянул пациенту руку. Краем глаза Прокуроров заметил россыпь родимых пятен на тыльной стороне кисти учёного, словно семь звёзд. «Странно, раньше не замечал, пигментные пятна у старика появились или, может, ожог?»

Очередь здороваться с живым чудом дошла и до него. Ленинская ладонь была очень слаба, словно после перелома и долгого пребывания в гипсе.

– Алексей Владимирович, – представился Прокуроров, зачем-то поклонившись.

– Владимир Ильич, – картаво ответил Ленин и, заметив крайнее замешательство визитёра, добавил, – Ульянов.

Генерал ещё раз непроизвольно поклонился, при этом нервно сглотнув.

– Телевизор смотрите, что показывают, Владимир Ильич? – безучастным голосом врача на осмотре поинтересовался Подиров.

– А! – отмахнулся Ленин. – Бастуют вот в Европе опять, бузят.

– Как думаете, революция будет? – ляпнул первое пришедшее на ум Прокуроров.

Ильич посмотрел на него пристально и презрительно.

– А вы, батенька, кто, собственно, будете?

Илья Иванович поспешил вмешаться.

– Владимир Ильич, перед вами секретарь Совета безопасности, человек, главный над всеми правоохранительными органами страны.