Страница 17 из 53
— Панси! Панси! — смешная девчушка с двумя косичками подскочила к ней, когда Панси раскладывала на столе выпечку. — Сегодня мы сможем сыграть в настоящее королевство!
Панси даже не посмотрела на неё. Все ее внимание было направлено на то, чтобы печенье на тарелке было выложено ровно. Ей было до лампочки, что это испекла не она, но гости Элоизы каждый раз восхищались стоящему в углу сада маленькому столику. Наверно, их всех просто умилял вид девочки с печеньем-типа-ею-приготовленным.
— И как же? — Паркинсон наконец обернулась к Дафне.
— Блейз сказал, что будет готов выполнить любую твою просьбу!
Панси возвела глаза к небу, вспоминая. Ах, точно, Блейз. Тот низенький мальчишка, с которым они играли в последний раз в прятки. Он был тем единственным, который смог найти в этом огромном особняке Панси. Она ещё тогда расплакалась, когда поняла, что ее убежище было не безупречным. Но отчего-то Блейз все равно ее похвалил и сказал, что ещё никому не удавалось прятаться от него так долго.
Панси не нужна была его похвала. Однако мальчик провёл с ней довольно много времени, успокаивая, пока она не перестала горько всхлипывать.
— Что, так и сказал? — не поняла Панси. На ее памяти, ещё никто добровольно не соглашался играть их с Дафной лакея.
Гринграсс довольно кивнула головой.
С тех пор Блейз играл с ними часто, однако выполнял только указания Панси, абсолютно игнорируя Дафну.
— А ты вырос, — хмыкнула девушка, закрывая альбом с колдографиями.
Они сидели в ее комнате. Панси рассматривала привезённые когда-то сюда альбомы, а Блейз корпел над эссе по зельеварению.
— А ты ни капли, — лениво отозвался Забини, отвлекаясь от работы. — Как ты вообще умудрилась притащить сюда весь этот хлам?
Панси пожала плечами.
— Ну, как-то умудрилась. И теперь весь этот «хлам», — слизеринка особенно выделила это слово. — Пришёлся очень кстати.
— Что опять пришло в твою маленькую головушку, Паркинсон?
— Собственно говоря, именно за этим я тебя и позвала, — она выдернула из рук парня пергамент с эссе. — А не для того, чтобы ты тут всякой ерундой занимался.
Блейз недовольно засопел, наблюдая за тем, как растекается по пергаменту клякса.
— Я бы на твоём месте тоже занялся учебой. Ты вообще что-то делаешь?
Панси кивнула головой.
— Конечно, у меня очень хорошие оценки.
— Это все из-за того, что ты староста и змея, — Блейз со злобной миной откинулся на стуле, на котором сидел. — Я за все время нашего с тобой спектакля ни разу не видел тебя за учебниками.
— Если я не провожу часами в библиотеке, это не значит, что я не учусь. Просто отношусь ко всему проще, — Панси пожала плечами. — Но давай не будет об этом. Нам нужно придумать легенду.
Забини усмехнулся.
— Панс, ты что-то путаешь. Я сказочником к тебе не нанимался.
— Нет уж, давай думать вместе. Я отправляла уже свои наброски редактору «Колдосплетника», но я заказала серию статей. Так что теперь, после общего рассказа, я буду давать интервью. И, хоть убей, я пока не могу ничего придумать на тему того, как мы... эээ... Влюбились друг в друга.
Блейз взял альбом, который некоторое время назад держала в руках Паркинсон, и открыл наугад.
На колдографии напротив его особняка стояли он, Панси, Дафна и Тео. Блейз расположился чуть поодаль, а девочки одновременно ставили рожки Нотту. Нотт заливисто хохотал, хватаясь за живот, а Забини почему-то недовольно смотрел в сторону.
— Допустим, — неторопливо начал парень, не отрывая взгляда от колдографии. — Мы дружили с детства. Ну, точнее, как дружили. Вынужденно общались между собой, пока взрослые были заняты светской жизнью и собой.
— Пока ты ничего нового не придумал, — буркнула Панси.
— Дай договорить, — проворчал Забини. — Мальчик и девочка. Девочка вся пошла в мать и была настолько эгоцентрична, что не замечала никого вокруг. И даже играя с другими детьми, она скорее играла сама с собой, больше не обращая ни на кого внимания.
Панси заулыбалась.
— Первым делом, мальчик думал, что девочка странная, — тем временем продолжал Блейз. — Он не понимал, как можно со всеми общаться и одновременно ото всех отгораживаться, будто никого вокруг не существует.
— Мальчик не умел общаться со сверстниками, но упорно пытался побороть эту неуклюжесть и эту стену, которая разделяла его с остальными, — добавила Панси, входя во вкус.
— Однако, глядя на эту девочку, мальчик понял, что не обязательно ломать себя, чтобы прогибаться подо всех остальных, — Забини усмехнулся, видя, как Паркинсон внимательно его слушает. — Нужно просто быть собой. И не заботиться о мнении тех, до кого тебе нет дела.
— И, восхищаясь этой странной девочкой, мальчик не заметил, как влюбился, — закончила за парня Панси.
Когда Блейз повернул голову, Паркинсон стояла совсем близко. Он мог чувствовать ее дыхание у себя на щеке. Она так же, как и он, склонилась над колдографией, разглядывая ее. Достаточно было лишь протянуть руку, чуть повернуть ее лицо и...
— Да тебе только дамские романчики писать, Забини, — Панси заливисто засмеялась, отстраняясь. — Но мне нравится. В этой истории однозначно что-то есть. И, знаешь, она даже идеально ложится на те наработки, которые ранее я отправляла в редакцию.
Блейз моргнул, и наваждение рассеялось. Панси выхватила чистый лист пергамента и стала что-то записывать.
— Так, что тут у нас? Детская влюблённость двух непонятых обществом личностей? Это станет хитом и с лихвой перекроет историю внезапной помолвки чистокровного и магглорожденной! Ну, что скажешь?
Блейз промолчал. Но Панси ответа и не требовалось. Она все о чем-то щебетала себе под нос, порхая из одной части комнаты в другую.
— Вот эта колдография идеально ляжет сюда, — бормотала она. — А вот эта – в финал!
Забини устало вздохнул.
— И с тех пор девочка ни капли не изменилась, — задумчиво проговорил он.