Страница 10 из 21
— Не трожь меня!!! — неожиданно зашипела та да так яростно, что Космач отпрянул. — А то я тебя укушу, у тебя рука завоняет, а потом отсохнет! Понял?!
— Тише, малявка! Я тебе помочь хочу. И со взрослыми так не разговаривают. Ух! — это чародей всё-таки раскрыл мышеловку, но при этом едва избежал острых зубов девчонки.
«А ведь вполне её слова могут оказаться правдой. Неизвестно отчего деревня пустует. Может, зараза какая. Порой бывает и такая, которая людей в зверей превращает», — запоздало подумал Космач, но девочку всё же не выпустил. Крепко сжал её ручонку и пробежал пальцами по кисти.
— Да, всё хорошо, никаких переломом. Сейчас и болеть перестанет. Почувствуешь немножко холода и всё.
— А, колдунец! — как-то злорадно протянула замарашка.- Не люблю я колдунцов. Злые.
— И то верно. За что ж нас любить, — кивнул Космач, пропуская боль девочки через себя и растворяя её в остывшей печной золе, — злыдни и есть злыдни. А ты-то кто? Почему тут одна?
— Ничего не одна, — набычилась грязнуля.
— А с кем? Где мамка, папка?
Но та, видимо, решила, что и так уже сболтнула лишнего и сидела, закусив губку, как нахохлившаяся сова.
М-да… Что-то тут было нечисто, как в прямом, так и переносном смысле. Космач это чувствовал. Но в чём подвох, понять не мог.
— Ты тут живёшь? Это твой дом?
— Нет. Схоронилась.
«Слово-то какое неприятное, — подумал Космач, — но, похоже, очень верное».
— От чего?
— Колдунец, а глупый, — фыркнула девчонка, — али не видишь, ночь на дворе.
— А-а, — протянул Колдун, — ты темноты боишься.
— Хе! Я боюсь? Темноты? Да я в ней получше всех-всех-всех вижу! Поэтому и побёгла посмотреть. Ой… Гадкий колдунец! Больше ничего не скажу! Отпущай меня, а то хуже будет! — вдруг её голосок изменился. — О! Ветерочек поднялся. Слышишь, как гудит? Домик ветхий, вдруг развалится? Знаешь, как в сказке о поросёночках? Прибежал волк, как ду-у-унет. Или волчица, — непонятно, что её так насмешило, но замарашка вдруг захихикала.- Боишься, колдунец? Выйди на улицу, посмотри, кто так шумит?
— Волков? Не-е, не боюсь. Сегодня уже пришлось с ними встретиться. А что шумит, пошли глянем. И правда ветер странно воет, — он подхватил малышку на руки.
— Не-е-ет!!! — завопила она. — Пусти меня! Нельзя мне на улицу! Тебе можно. Мне нет!
— Почему это?
— Да потому что я еле от них утикла! Все только и говорят: «ельфы, ельфы». А ты знаешь, какие они злые и страшненькие? У-у-у! Ихний главный мертвяк хотел меня своей невесте подарить. Свадьба у него, и он сказал, что из меня забавный подарочек выйдет. Буду королеву фейную смешить. Ага, как же! Я его куснула и убёгла. А как стала улепётывать, так он за мной погнался. Это не ветер воет, это евойная охота в рога трубит. А ты знаешь, какие у него собаки страшные?
— И ты хотела, чтоб я к ним вышел?
— Ага. Пока бы они тебя словить пытались, я бы снова схоронилась где-нибудь, — грязнуля всхлипнула. — Плохо только одно, мне отсюдова далеко уходить нельзя, а то меня не найдут.
— Кто не найдёт?
— Кто надо, тот и не найдёт. Ой, то есть, кто надо, тот и найдёт, а кто не надо — не найдёт. Вот. Совсем меня запутал, колдунец.
— Ничего не понял, — тряхнул головой Космач, — ты же сказала, что прячешься?
— Ну да, глупый ты! От ельфов схоронилась, чтоб не ельфы нашли.
— Ну, я не эльф, как видишь. Будем считать, у тебя всё получилось, и я тебя нашёл.
— Нет! Не ты! Не ты!!! — девчонка попыталась вырваться из рук колдуна, — Она!!! Лиша-а-а!
— Отпусти девочку, — голос наполнил комнату позади колдуна холодом. Очень знакомым. Холодом смерти. Такой негромкий, спокойный и пробирающий до костей. Не любил Космач такие голоса. Вернее. их обладателей. Статная, высокая, красивая и… страшная, вселяющая ужас. Вот уж не думал Космач, что сможет когда-нибудь так подумать о женщине. А оказалось смог… Если бы не рассказ замарашки, то решил бы чародей — вот она, встреча-то заветная. С Королевой. Перед такой не только цветы склонялись бы и бледнели. Да и кровью залить она не одни лишь лепестки может, это ясно. Властная, величавая и смертельно опасная. Нездешняя. Это чувствовалось сразу. И в выговоре, и в одежде, и во взгляде. В этих землях людские женщины так смотреть не умеют. Может, северянка? Светлые волосы, собранные в тугую длиннющую косу падали на обнажённое плечо. Да, девушка явно не за прялкой сидя такую фигуру заработала. Над плечом рукоять меча серебрится. Но умная. За неё не хватается, знает — толку-то от него в тесной комнатке мало. А вот нож… дело другое. Ох и не понравилось Космачу, как она его держит. Ещё больше голоса не понравилось.
— Не кажется мне, правильным это именование для такого существа, — он опустил девчонку на пол. Не потому что испугался. Просто руки нужны были свободные. А ещё подумал, может, бросится она к блондинке. Если повезёт — за колени обхватит. Шага не даст сделать. Ему-то надо, чтоб на полвздоха, на один взмах ресниц эта амазонка замешкалась, а там… Шея у неё открыта. Руки тоже. Да и тело без кольчуги. Лишь тонко выделанная кожа. Такая от ножа не защитит.
«…но и движения не замедлит», — скользнула мысль, показавшаяся очень важной, но всё же не к месту. Не хватало ещё ему, Эйтерну Мак Хейлину, бабы с ножом бояться. Но он боялся, поэтому-то и знал — решит всё первый удар. Единственный. Поэтому-то не вступал в разговоры. По взгляду понял, что бесполезно. Видел, она пришла убивать. Как волчица за волчонка. Обидно. Ведь волчонку-то он ничего не сделал. Только из капкана вытащил. Можно, конечно, бросить оружие да ещё на колени упасть. Сказать, дескать, неповинен ни в чём. А после этого уж впору и самому в петлю. Но с другой стороны — убивать такую красавицу только за то, что защищает она своего зверёныша, тоже не гоже. Ну хорошо, раз дикая и хочет по лесным законам — пусть и живёт по ним. А он человек! Даже более. Поэтому…