Французский перец

– Чего-то ты… – сглатывает, – как муха сонная. Случилось что?

Не уверена, что рассказывать Елизарову о своих проблемах – хорошая идея.

– Ну? Скажешь или мне вышибить из тебя дурь? – хмурится.

Подтягиваю трусы. Сегодня Александр Васильевич – сама любезность. Не довёл меня до полуобморочного состояния. Садится на край стола, громко шмыгает и достает из коробки еще одну сигару.

– Семейные проблемы.

Обрезает сигару гильотинкой и прикуривает. По комнате плывет сладковатый, тошнотворный аромат, обволакивая облаками сизого дыма.

– У-у-у, – тянет Елизаров, не выпуская источник неприятного запаха изо рта. Я переминаюсь с ноги на ногу в неуверенности. Наверное, сейчас самый подходящий момент, чтобы заговорить о деньгах.

В этот раз он не спешит разбрасываться ими. Виновато опускаю глаза в пол. Откашливаюсь.

– Мне нужны деньги, – голос хрипит, словно я только что проснулась.

– Деньги всем нужны! – поднимает голову и выдыхает колечко дыма. – Сегодня ты, можно сказать, тоже удовольствие получила, так что… В прошлый раз тебя надо было поучить вежливости, но и на лекарства, согласись, я тебе оставил. А сегодня нет. Сегодня не тот случай.

Затягивается и смотрит на меня с прищуром. Закрываю глаза и набираю побольше воздуха в легкие. Мне сложно произнести то, что вертится на языке.

– Я согласна на всё.

– Хм! И что ты можешь такого мне предложить?

– Себя, – сердце ухает в утробу.

Встает и обходит меня, внимательно разглядывая.

– Думаешь, что такая ценность?

– Думаю, что Вас это предложение может заинтересовать.

Встаёт передо мной и поднимает мое лицо за подбородок. Пристально смотрит в глаза. Растекается в неприятной ухмылке.

– Я и так тебя имею, когда захочу.

– Мне показалось, Вы хотите большего. Если нет, то-о-о…

– А ты не совсем дура, – хмыкает. – Быстро просекла, что мне нужно. Почему решила, что у меня нет женщины?

– Мало кто надолго согласится… – нервно сглатываю, боясь получить затрещину за свою дерзость, – даже за больше деньги…

– Считаешь меня чокнутым садистом? – выдыхает дымом в лицо.

Молчу, опуская веки. Зачем лишний раз озвучивать то, что Александр Васильевич и так про себя знает?

– Молчишь? – ухмыляется и одобрительно кивает. – Правильно понимаешь, что тебе лучше молчать.

В глазах сверкают молнии. Губы вытягиваются в струну. Он готов сожрать меня с потрохами только за одни мои мысли. Ни капли не сомневаюсь, где Елизаров раскрыл свой творческий потенциал садиста. Всё слишком очевидно. Мне страшно представить, какие за ним числятся грехи. Возможно, на его руках кровь не одного человека.

– Сколько ты хочешь? – отходит от меня и встает у стола, перелистывая деловой журнал.

Я называю сумму, озвученную врачом. Его глаза распахиваются, одна бровь удивленно ползёт вверх. Кривит рот, покачивая головой.

– Сильно, мать! Впечатлила. И зачем тебе столько бабла? – щурится. Чутье Елизарова не подводит. Он понимает, что я не просто так решилась продаться ему в рабство. И деньги для меня не цель, а средство. Я молчу – объяснения здесь лишние. Он либо принимает условия сделки, либо нет.

– Всё молчишь? – щерится. – Ну молчи, молчи. Так даже лучше. А то надоели эти истеричные лярвы с непомерными запросами. Ждёшь, значит, что скажу.

Стою перед ним как на экзамене. Тянет время, пытаясь понять мои мотивы.

– Сын, да? – сверлит едким взглядом. Звериное чутьё. Ещё бы! Мои челюсти инстинктивно сжимаются. В ушах звенит от напряжения. Оставшись удовлетворенным моей реакцией продолжает: – В сущности, какое мне дело? Учти, если я соглашусь, то будешь делать только то, что скажу. Поняла?

– Да, – тотальный контроль мне обеспечен.

– Молодец, – кривится в ухмылке. – Для верности, чтобы ты не вздумала сбежать или брыкаться, буду платить частями. Если мне что-то не понравится – штраф. Сечёшь?

– Секу.

– Эк тебя поприжало. Я на такую удачу даже и не рассчитывал. И ещё… Никаких специальных словечек и всей этой тематической херни. Тут я – царь и бог, а ты – ничтожная вошь. Хочу – милую, хочу – караю.

Елизаров – жёсткий, властный, больной на всю голову ублюдок. Всем, кто работает у него, приходится несладко. Поражает одно: неужели ради денег, пусть и очень хороших, люди готовы ползать в ногах у садиста, страдать и принимать унижения?

– Жить будешь здесь. Всё. Иди. Скажи Егору, чтобы вещи помог перевезти.

Глава 26. Жильбер. Кошмар наяву

Живу у Елизарова. Мне отведена маленькая комната, размерами больше напоминающая собачью конуру. В ней едва помещается кровать и непритязательный шифоньер. Александр Васильевич использует меня не часто, но каждый раз незабываем. Фантазия у этого ублюдка работает на полную катушку. Боюсь, что однажды он зайдёт слишком далеко в своих экспериментах и убьет меня. Последняя его фишка – оставлять порезы на моём теле. Он делает не глубокие, но ощутимые надрезы на моих плечах и бёдрах. Медленно, не спеша погружает в плоть остро заточенное лезвие охотничьего ножа и внимательно смотрит за моей реакцией. Я стараюсь не показывать боли. Ему нравится смотреть, как меня ломает. Чем острее я реагирую, тем дольше мне приходится терпеть. Его возбуждает такая игра. Ему нравится чувствовать надо мной власть. Александр Васильевич упивается ею. «Жизнь на коленях» – теперь мой девиз. Моё тело изобилует всевозможными шрамами и ожогами, благодаря сексуальным забавам Елизарова. На спине – рубцы от кнута, на руках и ногах – порезы от охотничьего ножа, и это не считая многочисленных гематом и кровоподтёков. Наверное, у меня низкий болевой порог, или моё тело мобилизовано к принятию боли уже настолько, что я терпеливо переношу пытки в ожидании, когда же Елизаров наиграется.

Слава богу, что его часто не бывает дома. У меня остаётся время для Арно. Несмотря на, мягко говоря, дурной характер, у Елизарова есть и приятные черты. К примеру, он живёт по чёткому графику, поэтому я точно знаю, когда могу уехать из дома незамеченной. Все свое время, свободное от общества Александра Васильевича, я провожу в больнице.

Арно выглядит несчастным. Из ручки торчит катетер, через который непрерывно вливают лекарства и кровь. Ему делают химиотерапию. Моего малыша постоянно тошнит, и он почти ничего не ест. Кормлю его через силу. Арно тихо жалобно плачет, глядя мне в глаза. У бедняжки почти не осталось слёз. Его боль в тысячи раз превосходит мою. Она не отпускает ни днем, ни ночью. Бедный мой Арно! Как помочь ему? Врач говорит, что надеется на скорую ремиссию, и тогда лечение можно будет продолжить дома. Но куда я повезу его? Не к Елизарову же. Планирую снять квартиру и вызвать маму. Думаю, вместе мы справимся. Но ремиссия никак не наступает. Неужели всё так плохо? Через месяц впадаю в жесточайшую депрессию. Когда Арно уже полегчает?

Егор все знает о моем сыне. Он единственный, с кем мне удалось подружиться в особняке Елизарова. Рассказываю ему о своих проблемах, но это бывает очень редко. Он телохранитель и постоянно находится при хозяине. Егор мне сочувствует.

Врачи онкоцентра разослали запросы, куда только могли. Ищут для Арно донора. Я подала документы во все благотворительные фонды. В некоторых отказали, говорят, что не могут помочь всем. «Зачем же вы тогда беретесь за это?» – кричу в отчаянии в штабе одной из таких благотворительных организаций пышненькой рыжей девушке-волонтёру. Она моментально вспыхивает и отводит глаза. Понимаю, что не права, но меня несёт. Я не в силах смотреть, как медленно умирает мой сын. Денег, что выдает Елизаров раз в две недели, едва хватает на лечение и дорогущие лекарства. Но помимо них нужен донор. Где найти этого чертового донора? Доктора сделали анализ на совместимость Арно со мной. Я не подхожу. Вернее я могла бы подойти, но в России нет таких технологий. Надо ехать на Запад.