Французский перец

Беру телефон в руки и нажимаю зелёную иконку.

– Карин, это я! Как ты себя чувствуешь?

Как я могу себя чувствовать после того, что со мной сотворил его отец? Весьма и весьма паршиво! Настолько, что хочется тихо сдохнуть!

– Нормально, – выдыхаю я.

– Как твой насморк? Прошёл? – ух, я совсем забыла, что наплела Эммануэлю о своей болезни.

– Да, прошёл!

Слышу, как Эммануэль дышит в трубку, не зная о чём бы еще спросить.

– Что, хочешь приехать? – задаю вопрос первой.

– А можно? – голос взволнованный.

– Да, можно. Почему нет?

– Тогда я мигом! Я сейчас! – в телефонную трубку слышу его восторг. – Чего-нибудь купить?

– На твое усмотрение, – точно знаю, что в моем холодильнике пусто. Меня абсолютно не волнует, чем я буду угощать Эммануэля. Он совсем не заботит меня. Я слишком поглощена своей обидой, чтобы думать ещё и об Эммануэле.

Через час Эммануэль уже топчется на пороге моей квартиры.

– Ну что стоишь? Проходи! – небрежно кидаю я, беря из его рук бумажный пакет.

– Я там купил… – кладет шлем на журнальный столик и садится на диван.

– Вижу. Вина?

– Да, пожалуй, – он весь сжимается, чувствуя неуверенность. Я начинаю нервничать. Глубоко запрятанная совесть делает робкие попытки воззвать к моему разуму. Не хочется даже думать о моральных аспектах моего коварного плана. Открываю вино и разливаю по бокалам. Беру их в руки и подсаживаюсь к Эммануэлю. Протягиваю один и пристально разглядываю красивое лицо. Эммануэль вспыхивает, как спичка. На меня не смотрит, нарочито уставившись в бокал.

Кладу руку на спинку дивана и кончиком ногтя провожу по ушной раковине Эмануэля. Он нервно сглатывает и делает большой глоток вина.

– Скучал? – веду себя нагло. Эммануэль крепко сжимает колени. Я чувствую его напряжение. Он весь словно струна – только тронь, и зазвенит. Двигаюсь ближе. Моя рука разминает его плечо. Дыхание Эммануэля сбивается с привычного ритма, щёки пылают. Лицо становится неестественно серьёзным, ресницы подрагивают.

– Карин, что ты делаешь? – вижу, как дрожат его пальцы.

– Что такое, Эммануэль? – провожу ладонью по груди и животу, касаюсь колена.

– Карин, – его грудь часто вздымается. Он тяжело дышит. Медленно веду рукой вдоль бедра, отпивая из бокала. Ставлю вино на стол. Алкоголь позволяет заткнуть робкий голос совести, всё еще подающей признаки жизни. – Прекрати… Я так не могу… Если ты… То я…

Глаза затуманены желанием, приоткрытые губы пылают, прося поцелуя. Я подаюсь вперёд. Чувствую сквозь тонкую ткань майки, как мои напряжённые соски касаются его груди, и одариваю Эммануэля невесомым поцелуем. Он резко выдыхает, дрожащими руками прижимает меня к себе, вторгаясь в рот горячим языком. Целует неистово, одолеваемый жаждой моего тела. Бокал тихо падает из его рук на ковер. Вино тут же впитывается в ворс, растекаясь мокрым пятном. Его пальцы впиваются в мои бёдра, в спину, в ягодицы. Ладони жгут кожу, готовые распластать, расплавить меня своим жаром. Эммануэль не видит и не слышит, всецело растворяясь в собственных ощущениях.

– Карин… – поскуливает он, словно щенок. Зарывается лицом в мою грудь и целует, целует, целует. Его страсть завораживает. Я отдаюсь поглощающему сознание чувству, внимая каждому всхлипу, каждому вздоху Эммануэля, позволяя делать со мной всё, что он хочет. Эммануэль судорожно раздевает меня, попутно скидывая с себя куртку и стягивая через голову футболку. Трётся кожа к коже. И это безумно приятно. Мне нравится ощущать твёрдыми сосками его по-юношески гладкую грудь. Сажусь на Эммануэля верхом, прижимаясь промежностью к паху. У него стоит, как я и думала. Подается бёдрами вверх и покачивает меня, словно на волнах, имитируя фрикции. Запрокидывает голову. Жадно сглатывает. Вижу, как дёргается его кадык. Дышит тяжело. Призывно облизывает нижнюю губу и стонет. Меня ужасно заводит его горячность. Запускаю пальчики ему под ремень и просовываю руку в джинсы, нащупывая горячий твёрдый член. Вздрагивает и с силой выдыхает.

– Остановись сейчас, если не хочешь… чтобы я… – хватает ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

– Чтобы ты – что? – обхватываю пенис пальцами и слегка сжимаю.

– Карин, я же… Я… Ох! Карин…

– Хочешь меня?

Его лицо будто обдает волной желания. Я вижу, как оно меняется в приступе страсти, становясь незнакомым.

– Да! – резко выдыхает, вдавливая руки в мои бёдра.

Высвобождаюсь из его объятий, встаю и медленно снимаю с себя трикотажные брюки, а затем и трусы. Осторожно переступаю через одежду. Эммануэль смотрит на мой лобок, стиснув челюсти и поигрывая желваками. Он хочет меня. Его желание почти осязаемо, оно искрит в воздухе, растекаясь внизу живота приятным теплом.

– Тебе помочь раздеться? – присаживаюсь рядом с ним и, не дожидаясь согласия, расстёгиваю пуговицы на джинсах. Эммануэль молча наблюдает за движением моих пальцев. Расстегиваю ширинку и приспускаю боксеры, высвобождая эрегированную плоть. Ну надо же, Эммануэль в размерах превзошел всех своих родственников!

Смотрю ему в глаза.

– Иди сюда, – шепчет Эммануэль, беря меня за руку, и тянет к себе. Я повинуюсь. Притягивает и целует, вторгаясь в рот языком. Я опираюсь коленом о диван, другую ногу перебрасываю через Эммануэля. Продолжаю целовать его, осторожно опускаясь. Чувствую, как головка члена упирается в налитые кровью половые губы. Я достаточно возбуждена, чтобы впустить в себя Эммануэля. Осторожно насаживаюсь на ствол. Эммануэль напрягается, закусывает губы и протяжно мычит. Продолжаю садиться, чувствуя, как его орган заполняет меня изнутри. Резко подается бёдрами вверх и вталкивается в меня до основания. Начинаю двигаться, прогибаясь в пояснице. Эммануэль краснеет, рвано дышит и двигается мне в такт. Мой клитор касается выбритого лобка, добавляя ощущений. Эммануэль внутри меня. Его член ходит во мне, как поршень. Голова мечется из стороны в сторону, он хватает ртом воздух и громко стонет. Жмурится. Он совсем близок к оргазму. Ускоряю темп. Бьётся подо мной в конвульсиях, заполняя меня изнутри своим семенем. Я вижу, как кончает Эммануэль, и на меня накатывает горячая волна. Тело наливается соками и взрывается радужными брызгами. Я лечу, распадаясь на части, и стремительно падаю, осыпаясь фонтанами шипящих сверкающих искр. Падаю без сил на грудь Эммануэлю.

– Карин, я люблю тебя, – расслабленно выдыхает в макушку и бережно целует. Убирает с моего лица волосы и осыпает поцелуями. Трется кончиком носа о мои ключицы, укладывает меня на диван. Смотрит с нежностью, оглаживая невесомым касанием пальцев кожу, отчего по телу бисером рассыпаются сладкие мурашки. – Карин… Люблю тебя.

Удивительно, сколько в Эммануэле нежности. Мне немного стыдно, что я использовала его в качестве орудия мести. Оправдываю свой мерзкий поступок тем, что с Эммануэлем мне было хорошо. Может, у нас что-то получится? Он такой милый.

Вот уже две недели я встречаюсь с Эммануэлем. Хочу сделать больно Жильберу. Хочу, чтобы он узнал.

С Эммануэлем мне легко и просто. В его обществе я чувствую себя лет на десять моложе. Странно, но, кажется, я начинаю втягиваться в этот лёгкий, ни к чему не обязывающий романчик. Знаю, что долго он не продлится. Мне не нужны эти отношения. Я ничего не жду от Эммануэля и собираюсь отделаться от него, как только Жильбер узнает о нас. Мне хочется бросить Пуавру в лицо эту жертву. Эммануэль – жертва. Моя жертва, добыча хищника. Я омерзительна сама себе, но желание отомстить сильнее угрызений совести. Я сделаю, что задумала, чего бы мне это ни стоило.

Эммануэль смотрит на меня с обожанием. Его взгляд – не новость. Помню, что так же на меня смотрели Миша и Пьер. К Эммануэлю я не испытываю ничего, кроме дружеских чувств. С моей стороны это подлость. Ведь я собираюсь использовать его и вышвырнуть из своей жизни. Но для Эммануэля так будет лучше. Ему не нужна такая женщина, как я. Он достоин большего. Да, я не питаю иллюзий на свой счет. Я далеко не идеал. Я слишком испорчена. И это началось не с Жильбера. Это началось намного раньше. С самого детства я была такой. Я всегда хотела невозможного и пренебрежительно относилась к тому, что доставалось мне с легкостью. Мне всегда нужны были препятствия. Я привыкла бороться за место под солнцем, за свое финансовое благополучие, за любовь. Любыми способами. Я не могу иначе. Я так устроена. Наверное, поэтому я в свое время влюбилась в Пашу, а потом полюбила Жильбера. Невозможная любовь – мой конёк. Может, я просто мазохистка и мне нравится страдать? Интересно, если бы Жильбер ответил на мои чувства, то я бы переступила через него так же, как и через остальных? Я никогда не узнаю ответа на этот вопрос, потому что для Жильбера я всего лишь игрушка, лёгкое, ни к чему не обязывающее сексуальное приключение. Как была, так и осталась. Горько ухмыляюсь своим мыслям.