Французский перец

– Расслабься, Карин, – шепчет Жильбер, оглаживая мои бёдра. Руки скользят от коленей вверх и разминают ягодицы. Скованность никак не покидает меня. Сейчас мне хочется одного – одеться и поскорее уйти отсюда. Но я ничего не делаю. Моё тело словно одеревенело и не подчиняется мысленным приказам. Оцепенение достигает апогея. Мозг истерично кричит, что надо бежать, но я стою, околдованная чарами развратной игры. Жильбер берёт меня за руку и ведёт к кровати. Легонько толкает, и я падаю на спину. Пуавр нависает надо мной, проводит пальцами по моим губам, вдавливая фаланги в рот.

– Пососи, – произносит зловеще тихо, отчего мои конечности холодеют, а кожа покрывается мурашками. Делаю неуверенные посасывающие движения и ещё больше сжимаюсь. Меня одолевает страх. Я боюсь того, что задумал Жильбер. Вынимает пальцы изо рта и засовывает их во влагалище. – Какая ты горячая… – выстанывает на выдохе, прикрывая от удовольствия глаза. Я чувствую неприятно жёсткие пальцы у себя внутри. Мне больно. Я недовольно мычу и морщусь. Но Жильбер не замечает этого, продолжая орудовать во мне.

– Перевернись и встань на четвереньки, – голос тихий, завораживающий. Слышу его шумное дыхание. «Ты не должна этого делать!» – вопит моё сознание. Но я подчиняюсь просьбе Пуавра. Он встаёт сзади и гладит мою попку.

– Абдул, подойди, – внутри что-то обрывается и летит, леденя и царапая внутренности. Снова чувствую прикосновения. Не уверена, что это Пуавр. Мне хочется посмотреть, кто меня трогает, но страх сковывает мышцы, не позволяя повернуться. В меня опять входят пальцы. Крутят, ласкают, пытаются возбудить. Но моя душа уже отделилась от тела и находится далеко отсюда. Чьи-то руки теребят мои груди, пощипывая напряжённые горошины сосков. Я зажмуриваюсь. Не хочу смотреть на то, что происходит. По спине, бедрам, животу легкими движениями проходятся ладони. Их слишком много – десятки, сотни, тысячи. Они облепили меня, жаля липким жаром. В мозгу отчаянно пульсирует желание исчезнуть, испариться, растаять, чтобы не чувствовать ни стыда, ни страха, ни боли. Чтобы не видеть того, что со мной делают эти двое. В какой-то момент в меня вонзается твёрдая горячая плоть. От неожиданности охаю и получаю шлепок по заднице. В меня начинают вбиваться. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Я мычу и получаю ещё шлепок. Меня трахают. И снова шлепок. На этот раз ощутимый. Резко открываю глаза. Картина, представшая взору, шокирует. Жильбер стоит рядом. Трусы и брюки болтаются возле щиколоток. Он самозабвенно оглаживает свои чресла. Водит рукой вдоль ствола. Из груди вырываются хриплые стоны. Обхватывает тестикулы, слегка сжимает их и бессовестно дрочит. Постанывает.

– Давай… Ну же! Трахни её… Ах, с-сучка… Шлюха! Выдери её как следует… Да! Давай… Оттрахай эту девку… Трахай её! Трахай! Шлюха! – продолжает мастурбировать себе. Рука быстро движется вдоль пениса. От наслаждения Жильбер закрывает глаза и запрокидывает голову. Дышит рвано. Хрипит и кончает, фонтанируя спермой. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть этой мерзкой картины. По лицу текут слёзы. Смесь обиды и жалости к себе теснит мою грудь. Чувствую себя так, будто меня вываляли в грязи. Абдул продолжает лупить сзади, вдалбливаясь в меня всё сильнее. Я не выдерживаю и начинаю реветь в голос. Я омерзительна сама себе. Жильбер хрипит выдавливая последние капли спермы из головки. Абдул ввынимает из меня член и переворачивает на спину. Изумлённо смотрит на мое заплаканное лицо с дорожками потёкшей туши. Я закусываю губы и отчаянно мотаю головой, прикрывая голые груди рукой. Араб делает шаг назад и вопросительно глядит на Пуавра, всё ещё находящегося во власти сладостного морока. Я вскакиваю, хватаю с пола свои вещи и бегу вниз. В холле пытаюсь судорожно натянуть платье и пулей вылетаю наружу. Я бегу, ступая босыми ногами по прохладной влажной брусчатке, в сторону ярких огней. Из груди рвётся надрывный плач. Слёзы застилают дорогу. Расстёгнутая молния не даёт платью держаться на теле. Я придерживаю его за лиф, чтобы оно не упало, и бегу прочь. Выбегаю к центральному зданию. Всхлипываю и привожу себя в порядок: судорожно застегиваю платье и надеваю туфли. Вытираю ладонью сырость и иду в лобби. Портье с любопытством таращится на меня. Интересуется, не нужна ли мне помощь. Я улыбаюсь сквозь слёзы и говорю, что все хорошо. Прошу вызвать мне такси. Меня трясёт мелкой дрожью. Я ненавижу Жильбера Пуавра. Больше всего на свете я ненавижу Пуавра. Я хочу причинить ему боль. Невыносимо много боли. Мне хочется, чтобы он страдал. Чтобы его сердце разорвалось от горя, как сейчас разрывается моё. Меня трясёт от ненависти к человеку, которого ещё несколько часов назад я, кажется, любила. Как я могла любить такое отвратительно существо? Пуавр – монстр, чудовище! Похотливое исчадие ада! Его слова жгут мою душу калёным железом, навсегда оставляя уродливые рубцы: «Оттрахай эту девку… Трахни её! Трахни!.. Шлюха!» Слёзы катятся из глаз нескончаемым потоком. Я пытаюсь их сдержать, но у меня ничего не получается. Портье приносит стакан воды. С жалостью смотрит на меня. Жалость – это последнее, что мне сейчас нужно. Я не хочу, чтобы меня жалели! Я уничтожу Пуавра за своё унижение! Я растопчу его! Разрушу всё, что ему дорого! Превращу его жизнь в ад! Меня переполняет ненависть и жажда мести. Он будет наказан за всю ту боль, что причинил мне.

Такси приезжает через пять минут. Еду в гостиницу и долго отмываюсь в душе. Мне хочется смыть с себя тот позор, ту грязь, в которую меня втоптал Жильбер. Это сделал мужчина, которому я безгранично верила. Которого считала самым близким, самым родным человеком. С которым хотела счастья, хотела прожить долгую, полную любви жизнь. Наивная, глупая дурочка! Я поплатилась за свою глупость. Я жестоко поплатилась. Он разбил моё сердце, растоптал и унизил меня. Тянущее чувство безумного одиночества саднит внутри, вытягивая последние силы жить. Я одинока настолько, что хочется умереть. Я никому не нужна. Меня невозможно любить. Со мной можно только развлекаться. Я игрушка. Бездушная, бесчувственная, безмозглая кукла. Со мной по-другому нельзя. Со мной можно только так. Я заслуживаю такого обращения. Ведь я доступная девка, бесплатная давалка. Ненавижу его! Как я его ненавижу!

Всю ночь не могу заснуть. Мне хочется поскорее уехать из этой ужасной страны. Забыть всё, что произошло здесь, как кошмарный сон. Я хочу убежать от позора и унижения. Роюсь в интернете и заказываю билет на ближайший рейс.

В Париже оказываюсь субботним вечером. Мне ужасно плохо. Доезжаю до дома и падаю на кровать. Истерика сменяется полной апатией. Не хочу ни пить, ни есть. У меня нет желаний. Хочу лишь лежать в постели и не шевелиться. Просто лежать, слушая мерный ход настенных часов и уютную тишину домашнего покоя. Как я пойду в понедельник на работу, не представляю. Мысль о том, что мне придётся встретиться с Пуавром, вызывает стойкий рвотный рефлекс. Никогда в жизни я больше не смогу посмотреть на него. Как я буду общаться с этим человеком? А ведь мне придётся! Радует одно: с тех пор, как я убежала из президентского сьюта, Пуавр не беспокоил меня – не звонил и не пытался встретиться. Я бы не вынесла этой пытки. Гад! Мерзкий извращенец! Интересно, его жена знает о странностях муженька? В голове вертятся гаденькие фантазии о том, как было бы здорово подсунуть Симон фотографии, а лучше видеозапись развлечений её благоверного. Но у меня нет ни того, ни другого. Телефонный звонок заставляет вздрогнуть. Жильбер? Но на экране высвечивается имя его сына. Колеблюсь несколько секунд. Стоит ли ответить? Я не хочу никого слышать. Внезапно меня озаряет гениальная идея.

Глава 19. Эммануэль. Иллюзия взаимности